Сергей Снегов - Люди как боги (сборник)

– Летите! – разрешил я.

Они исчезли мгновенно. В бою они, конечно, были хороши, но еще лучше подходили для парада. То, что наши предки называли «показухой», достигало у невидимок художественного совершенства.

Передав председательствование Осиме, я вместе с Ромеро и Андре отправился на вершину ближайшего холма.

По дороге мы задержались возле Мери. Единственная женщина в лагере, она подобрала себе исконно женское занятие – врачевание. Труб выделил ей пятнадцать ангелочков понежнее, из тех, что не годились для сражений, и Мери стала обучать их санитарному делу. Лекарств и бинтов в лагере не было, зато нашлись веревки, ангелы их расплетали и вязали бинты. Все ангелы – отличные кружевницы и ткачихи, а у этих, отобранных, дело прямо горело в крыльях.

– Невидимки сейчас около Станции, – объявил Андре, когда мы взобрались на холм. – Их пока не открыли.

Сегодня, когда мы хорошо знакомы с устройством Станций Метрики, подобные наивные рассуждения вызывают улыбку. Истинными невидимками были не воины Гига, а те, к кому они направлялись. Невидимок только подпустили к Станции – и на ту дистанцию, какую сочли приемлемой. А затем в отдалении вдруг вспыхнули десять факелов. Какое-то время факелы по инерции мчались к Станции, затем круто повернули к лагерю. Десять костров, то взлетая, то падая, неслись на наш холм, и мы, прильнувшие к биноклям, видели, что внутри факелов – пустота.

– Молодец Гиг, даже в такую минуту не раскрылся! – восхищенно пробормотал Андре. – Эли, вот настоящий воин – и в пламени не потерял самообладания!

– В старину говорили: испытан в огне сражений, – отозвался Ромеро. – О невидимках можно сказать по-иному: даже в огне сражений не открылись. Это единственное, что их спасает от гибели.

Раздраженный, я отошел от друзей. Невидимок от гибели спасало лишь то, что их гибели не хотели. Но им ясно показали, что никакое экранирование не поможет. Десять факелов пронеслись над холмом и рухнули посреди лагеря.

К горящим разведчикам неуклюже, но быстро двинулись головоглазы и стали проворно сбивать пламя гравитационными ударами. Они живо вращали наростами, вылетавший импульс легко гасил огонь. Для профессии пожарных эти создания подошли бы отлично.

Мери со своими ангелами поливала одного из воспламененных водой, но вода это пламя не брала.

– Никаких изменений на Станции, – сказал Андре. – Никто не преследует беглецов.

Мне показалось, что я знаю – почему.

– А зачем беглецов преследовать? Их отогнали – и хватит. Уничтожать нас не собираются, но и пускать на Станцию – тоже.

– Плохо работают ваши ощущала, – сказал я Гигу, когда он оправился от потрясения. – Пока вас не охватило пламенем, вы и не подозревали об опасности.

Этот удивительный народ, невидимки, легче примирятся с гибелью, чем с унижением. Гиг так затрясся, что мне показалось, будто залязгала тысячезубая челюсть.

– Отлично работали, отлично, адмирал! Мы почувствовали пульсацию незнакомых полей задолго до факелов, но не испугались. А возвратились не из страха, а потому, что обнаруженный разведчик уже не разведчик, а только солдат.

Логика в его оправданиях, конечно, имелась.

Ромеро в своем отчете рассказывает, что я колебался, и плохое настроение адмирала передавалось всем. Но колебаться можно между несколькими решениями, а у меня не было ни одного. Все кругом, как плохие игроки, говорили только о своих ходах, но понятия не имели об ответных ходах противника. Вести армию в бой наугад я отказывался.

То, что Ромеро называет моими колебаниями, было поисками выхода. К тому же Орлан потребовал неделю, чтобы головоглазы накопили гравитационную энергию.

И если теперь оценивать мои тогдашние действия, то я скажу иначе, чем Ромеро: я слишком мало колебался. Штурм Станции показал не так мою излишнюю осторожность, как опрометчивость.

Я не утверждаю, что подготовка полностью провалилась. Кое-что сделать удалось. Электромагнитные орудия Осимы действовали исправно, ангелов снабдили портативными разрядниками. И Андре изготовил четыре превосходных анализатора силовых полей.

– Если предварительно мы ничего не узнали о противнике, то в сражении будем иметь полное представление о нем – видимом и невидимом, – пообещал он.

Я должен сделать отступление об Андре. Все мы, естественно, присматривались к нему – испытанные им потрясения не могли на нем не сказаться. И он, естественно, был не тем импульсивным, нетерпеливым, резким и добрым человеком, какого мы некогда знали. Он стал сдержанней и молчаливей. Но мозг его, возвращенный к жизни, работал с прежней интенсивностью. Рядом со мной снова пылало горнило новых идей, генератор остроумных проектов – пусть простят мне эти выспренние слова, в данном случае они самые точные.

Расчет строился не на внезапности атаки, а на силе удара. План наступления вкратце сводился к следующему. В центре, на плоскости, двигаются головоглазы, сверху их поддерживают невидимки. С левого фланга атакуют ангелы Труба, с правого – пегасы Камагина и крылатые ящеры Лусина. Петри ведет людей. Человеческую пехоту бросят туда, где она будет нужна. Осима с ползущими орудиями размещался в колонне головоглазов – электромагнитные механизмы, как и сами разрушители, были оружием ближнего боя.

На вершине холма, где мы высматривали Станцию, я разместил командный пункт с анализаторами и Ромеро. В лощинке укрылось несколько штабных пегасов для адъютантской связи.

Приготовления к штурму были закончены вечером.

По древнему воинскому обычаю битва началась на рассвете.

Первыми выступили головоглазы. Могучая колонна почти в две сотни неторопливо передвигающихся крепостей взметнула над собой красноватые огни перископов и выглядела очень внушительно. А два орудия Осимы были похожи на исполинских змей, прокладывающих ей дорогу. Над колонной реяли невидимки, я слышал по дешифратору команды Гига, но отряда его мы, естественно, не видели.

– Импозантно! – пробормотал Ромеро. Он любовался в бинокль наступающими головоглазами.

Осима дал залп, как только приблизился на дистанцию прямого попадания. Из орудий вырвались две огненные реки. Беснующееся пламя обрушилось на купола.

Начало было хорошее, но, к сожалению, все хорошее ограничилось началом. Множество пылающих смерчей закружились там, где наступал центральный отряд. С невольным уважением я наблюдал, как отважно действуют внешне неповоротливые головоглазы. К нам донеслось тяжелое содрогание наносимых ими ударов. Вскоре не оставалось ни одного несорванного факела, а несколько беспорядочно мечущихся смерчей были буквально разорваны. Ни Осимы, ни Орлана даже не коснулись летящие хлопья пламени, так хорошо защитили своих командиров головоглазы.