Сергей Снегов - Люди как боги (сборник)

– Для нас он мчится из нашего будущего в наше настоящее.

– А не из прошлого в настоящее? – Объяснение Эллона было из тех, которые сгущают, а не рассеивают тьму.

– Из прошлого в настоящее мчимся мы. Вернее, непрерывно отодвигаем наше настоящее в прошедшее. Время реактивно связано с нами – подталкивает нас вперед, в будущее, само улетает назад, в прошлое. Движение незнакомца – выстрел из будущего в настоящее. Его время нереактивно отскакивает от него, а мчится в том же направлении, как пороховые заряды в дулах орудий мчатся вместе со снарядом.

– Выстрел из будущего в настоящее? – Я подумал. – Но мы же видим чужой звездолет, Эллон, и видим его в нашем настоящем, видим уже два часа, и за это время то настоящее, которое было два часа назад, стало прошлым. Иначе говоря, звездолет существует и в настоящем, и в прошлом, а не в будущем.

Мне показалось, что я поймал Эллона на противоречиях. Но демиург хорошо продумал свою концепцию.

– Мы видим в настоящем его тень, падающую из будущего. Тень предваряет появление реального объекта. Тень сокращается, то есть звездолет приближается из будущего в настоящее. Когда она совпадет с объектом, он появится телесно.

– Он не пронесется из настоящего в прошлое?

– Думаю, что у него не хватит энергии, чтобы проскочить нуль времени, называемый «настоящим», или «сейчас», или «данным мгновением».

– Ты слышишь, Олег? – спросил я по стереофону. – Если гипотеза Эллона верна, то столкновение с чужим кораблем нам не грозит. Нам так же не страшна встреча с ним, как Чингисхану не страшна встреча с нашими звездолетами. Ты что-нибудь понял?

Олег ответил, что постарается избежать близкого контакта с чужим кораблем, безразлично, в каком времени тот обретается.

Гипотеза Эллона начинала мне нравиться. Все дело было в том, что звездолет мчался от коллапсара. При коллапсе меняется ход времени – и будущее, и прошедшее стягиваются в точку. Говорят, перед глазами умирающего проходит вся жизнь. У гибнущей звезды в какие-то считаные секунды выстраивается не только все прошлое, но и все будущее. Как это представить себе, я не знаю, но таковы выводы теории. Время концентрируется в плотный клубок, масса становится чудовищно плотной.

И если под временным прессом окажется чей-нибудь звездолет – и уцелеет, то немыслимое давление сгущенного времени вполне может выбросить его в будущее. Пространственно он будет «здесь», а временно – в далеком «там». И, оторвавшись от схлопывающейся звезды, он должен будет стремительно возвращаться в свое время – так камень, брошенный в высоту, рушится наземь. И тогда его приближение к нам – бег не в пространстве, а во времени. Естественно, что, видя его тень, мы не нащупываем его самого нашими полями: его еще попросту нет. Аргументация Эллона была достаточно сумасшедшей, чтобы обосновать логичность безумного явления.

А затем произошла встреча – и произошла точно по Эллону. Олег постарался, чтобы шальной звездолет не угодил ни в один из кораблей. Эскадра выстроилась в кольцо, в центр кольца несся звездолет. Не долетев до нас, он остановился. Теперь он неподвижно висел в космосе. Очевидно, пришел в точку равновесного времени – и это было как раз наше «сейчас».

Окружив незнакомца кольцом, мы по-прежнему видели его как расплывчатый силуэт, и по-прежнему наши поисковые поля не могли оконтурить его. Время на нем, похоже, замедлилось, оно тоже тормозилось – он уже не падал в «сейчас» так стремительно.

И вдруг чужой корабль вырвался в пространство физически. На экранах вспыхнула реальная картина – телесный предмет, а не его диковинная тень. Звездолет напоминал улитку из тройного кольца спиралей: ни у нас, ни у галактов и демиургов не было и отдаленно похожей конструкции. Корабль, совершенно прозрачный, как будто и стенок у него не было, весь состоял из мерцающего газа, сжатого какими-то силами в тройную спираль. Лишь на острие возвышался темный нарост размером с наш корабельный зал – вероятно, командный пункт: в нем виднелись непрозрачные тела.

Впервые я увидел Эллона удивленным.

– Эли, – обратился он ко мне, забыв сказать традиционное «адмирал», – Эли, вы знаете, что это за форма? Она воспроизводит гравитационную улитку, при помощи которой я отшвырнул хищную планету!

Дракон был удивлен не меньше демиурга.

– Так красочно описанная тобой «проблема пинка в зад» получила, кажется, предметное оформление, – съязвил я. – Конструкция, которая сама себе наддает!

На сигналы звездолет не отзывался. Олег велел Осиме вести планетолет к чужому кораблю.

Планетолет облетел улитку, ощупал ее полями, поискал, но не нашел входы. Осима решил отделить кабину от корпуса. Вскоре мы увидели гибель звездолета. Кабина, охваченная нашими полями, сохранилась, а корпус, чуть ее срезали, мигом распался – бесформенное облачко поплыло к нашей эскадре, оно больше не мерцало.

– Полюбуйтесь, каких зверей я притащил! – сказал Осима, выпрыгивая из планетолета, возвратившегося на «Козерог». – Чужой корабль сохранить не удалось, чужие астронавты доставлены. Но они все мертвы! Они уже миллионы лет мертвы, если верить Эллону, что мы повстречали не звездолет, а времялет.

Внутри кабины лежало шесть тел, – несомненно, когда-то они были живыми. Прозрачные стенки ее напоминали силовые экраны, натянутые на каркас, тоже, впрочем, прозрачный. Наши силовые насосы быстро рассосали кабину. Мертвые тела выпали на площадку. Это были очень странные существа!

Они чем-то походили на нас – людей, демиургов, галактов, ангелов, даже драконов, – и были совершенно другими: у всех – головы, лица, волосы, но этим сходство, пожалуй, исчерпывалось. Волосы (каждый волосок – толщиной с мизинец) напоминали змей; глаз было три; рот представлял собой круглое, безгубое отверстие; небольшая голова покоилась на мощном черном теле паука, опиравшемся на двенадцать ног – восьмичленных, толщиной в человеческую руку.

– Живое! – закричал Лусин и бросился к одному из созданий. – Дергается!

Граций поспешно схватил Лусина за плечо, чтобы он не подошел к паукообразным слишком близко. Из мощных рук галакта Лусин выбраться не мог, но все настойчивей указывал на ближнее к нам тело и все взволнованней твердил, что незнакомец жив.

Вскоре и я увидел, что одна из ног дернулась, задвигались и волосы на голове. Незнакомец сделал слабую попытку приподняться и снова упал. Два его нижних глаза с усилием открылись, обвели нас мутным взглядом и опять закрылись. Движение, очевидно, стоило ему столько сил, что он опять впал в бесчувствие.

– Пятеро мертвы, но этого можно привести в чувство, – сказал Олег. – Куда бы его поместить?

Эллон попросил себе ожившего астронавта. В лаборатории тесновато, но для такого любопытного создания местечко найдется. И если понадобится экспериментировать для оживления звездного странника, делать это лучше в лаборатории, не так ли?