Вернор Виндж - Глубина в небе (авторский сборник)

С океана тянул влажный и прохладный бриз. И без бюро прогнозов было ясно, что идет шторм. Аннерби поглядел на воду. Они стояли в трех милях от волноломов – настолько близко, насколько можно без риска в этой фазе солнца. Отсюда были видны турбулентности и слышен грохот перемалываемых камней. В прибое возвышались три севших на мель айсберга. Но их были еще сотни и сотни, тянущиеся до горизонта. Вечная битва – огонь Нового Солнца против льда доброй земли. И никто не мог одержать окончательную победу. Только через двадцать лет остаток ледяных мелей растает, но тогда и солнце начнет увядать. Эта сцена, кажется, подействовала даже на Шерканера.

Виктория Смит вышла из машины, но за ними не пошла, а отошла обратно по южной стороне мыса.

Бедняжка генерал. Она никак не решит, это деловая поездка или развлекательная.

А сам Аннерби был очень доволен, что не доехал до Ставки за один перегон.

Они с Шерканером вернулись к Смит. На этом краю мыса рельеф падал в небольшую долину. Дальше на возвышении стоял какой-то дом, может быть, маленькая гостиница. Смит стояла там, где была выбоина в скальном ложе долины и склон был не так смертельно крут. Когда-то, быть может, дорога здесь уходила в долину и выходила с другой стороны.

Шерканер остановился рядом с женой и обнял ее за плечи левыми руками. Она обвила его руки двумя своими, не говоря ни слова. Аннерби подошел к краю долины и опустил голову ниже обрыва. Здесь были следы срезанной дороги, до самого дна. Но штормы и наводнения Раннего Света выбили новые обрывы. Сама же долина была чарующей, нетронутой и чистой.

– Хе! Никак туда не съехать, мэм. Дорогу смыло начисто.

Виктория Смит минуту помолчала.

– Да, смыло начисто. Это и к лучшему.

– Знаешь, мы могли бы перейти ее и выйти с той стороны, – сказал Шерк. Он ткнул рукой в сторону гостиницы и добавил: – Можно было бы посмотреть, как там леди Энкл…

Виктория обняла его резко и порывисто.

– Нет. Там все равно больше чем троим не поместиться. Поставим лагерь с моей охраной.

Спустя секунду Шерк тихо засмеялся.

– Меня устраивает. Интересно будет увидеть современный моторизованный бивуак.

Они вернулись на колею следом за Смит. Когда они подходили к машине, Шерканер был уже в полной форме и нес что-то насчет легких палаток, которые могут выдержать даже шторма Первого Света.

Томас Нау стоял у окна своей спальни и глядел наружу. На самом деле его комната была на глубине пятидесяти метров в Алмазе-1, но окно показывало вид с самого высокого шпиля Хаммерфеста. Его владения расширились после Вспышки. Из вырезанных алмазных блоков построили адекватные стены, и выжившие искусники проведут всю свою жизнь за полировкой и огранкой, вырезанием фризов столь же изящных, как бывали во всех местах, которыми Нау владел в качестве своего дома.

Местность возле Хаммерфеста планировалась гладкой, выложенной плитами металла с рудной свалки на Алмазе-2. Нау старался держать такую ориентацию группы скал, чтобы лишь флагшток Хаммерфеста выходил на прямое солнце. Примерно последний год эта предосторожность перестала быть необходимой, но сохранение тени означало, что водяной лед можно использовать как экраны и как некоторое сцепление. В небе уже прошла половину пути вверх Арахна, яркий бело-голубой диск почти полградуса в диаметре. Это спокойствие было резким контрастом с адом первых мегасекунд, адом Вспышки. Пять лет Нау создавал теперешний вид, спокойствие и красоту.

Пять лет. И сколько еще лет придется здесь проторчать? По самым оптимистичным оценкам специалистов – от тридцати до сорока, столько, сколько понадобится паукам на создание промышленной экологии. Забавно, как все обернулось. Это и в самом деле получилось Изгнание, хотя совсем не похожее на то, которое он планировал тогда на Балакрее. Исходная задача была рассчитанным риском совсем другого рода: пара столетий вдали от все более опасных политиков, правящих на родине, возможность создать ресурсы подальше от всех, кто сует свой нос – а сверх того, золотой шанс научиться чему-то от нечеловеческой расы звездных странников. Он не учел, что Кенг Хо может прибыть раньше.

Знания Кенг Хо были сердцем цивилизации эмергентов Балакреи. Всю свою жизнь Томас Нау изучал Кенг Хо, но пока не встретился с ними лицом к лицу, не понимал, насколько они иные, эти коробейники. Флот у них был безголовый и наивный. Инфицировать их задержанной в развитии мозговой гнилью было тривиально, устроить внезапное нападение – почти так же просто. Но после атаки коробейники дрались как дьяволы, умные дьяволы с тысячей сюрпризов, которые наверняка подготовили заранее. Их флагман был уничтожен в первые сто секунд битвы – а они стали только еще более умелыми убийцами. Когда мозговая гниль наконец их заглушила, разбиты были обе стороны. А после битвы сказалась вторая серьезная недооценка коробейников Томасом Нау. Мозговая гниль могла убить людей Кенг Хо, но многие из них не поддавались ни промывке мозгов, ни фокусу. Полевые допросы дали очень плохие результаты, хотя в конце концов он обратил это поражение в средство объединения выживших.

Так что обиталище Хаммерфеста, клиника фокуса и роскошная мебель – все это было срезано с разбитых звездолетов. Тут и там среди руин все еще функционировала высокая технология. А остальное будет взято из сырья скал – и из окончательной цивилизации пауков.

Тридцать-сорок лет. Это вполне возможно. Анабиозных гробов хватит на всех выживших. Сейчас главное – изучить пауков, узнать их языки, их историю и культуру. На протяжении десятилетий эта работа будет разделена между тремя Вахтами, по нескольку мегасекунд работы, по году или два вне Вахты в анабиозе. Некоторые – ученые и переводчики – проведут на Вахтах куда больше времени. Другие – пилоты и тактики – поначалу в основном использоваться не будут, затем будут все время живыми до окончательного выполнения задачи. Все это Нау объяснил на собрании своих людей и Кенг Хо. И то, что он обещал, в основном было правдой. У Кенг Хо был огромный опыт подобных операций; если повезет, каждый в среднем переживет Изгнание, прожив лишь десять-пятнадцать активных лет. Он же тем временем прочешет библиотеку коробейников и узнает все, что когда-либо узнала Кенг Хо.

Нау оперся рукой о поверхность окна. Она была теплой, как настенный ковер. Чума их побери, хорошие обои у этих Кенг Хо. Даже если смотреть сбоку, все равно нет искажений. Он усмехнулся про себя. В конце концов, работать с коробейниками – это может оказаться самой простой частью Изгнания. Это у них есть опыт работы с таким расписанием, как предложил Нау.

А вот он сам… Нау на секунду дал волю жалости к себе. До окончательного восстановления на Вахте должен оставаться кто-то умелый и доверенный. Такой человек есть только один, и его имя – Томас Нау. Ритцер Брюгель, дай ему волю, по-дурацки перебьет людские ресурсы, которые неоткуда восстановить, или попытается убить самого Нау. Анне Рейнольт можно доверять годы и годы, но если случится что-нибудь неожиданное… Ну, Кенг Хо, кажется, задрала лапки кверху, и после допросов Нау был уверен, что серьезных секретов не осталось. Но если Кенг Хо снова составит заговор, Анне Рейнольт с ним не справиться.