Алексей Бессонов - Заложники Волка

– Денечек нынче! – сказал он Ярославцеву и сплюнул в окно. – Там еще и районный коронер мимо проезжал. Бывает же, а?

– Может, это не случайность? – нахмурился капитан.

– А вот мы сейчас и посмотрим – где там случайность, а где нет.

Ярославцев выкатился на авеню Ришелье, почти пустую в вечерний час, пролетел два квартала и встал в кармане у стеклянного кубика одного из многочисленных фермерских рынков. Возле главного входа мигала «люстрой» патрульная машина, чуть поодаль стояла еще одна. Кусок тротуара уже огородили полосатой красно-белой лентой, и дюжий сержант с резиновой палкой на поясе лениво пояснял что-то дюжине зевак, что норовили подобраться поближе.

– Подъедь впритык, – раздраженно приказал Фарж Ярославцеву. – Тебе еще труп грузить.

Когда молодой капитан уперся бампером в корму полицейского седана, Макс застегнул наконец пряжку ремня и неторопливо выбрался на воздух. Озолс, длинный и тощий, уже бежал ему навстречу. Рукава его пиджака были закатаны до локтя.

– Глаз мы с него не спускали, – сразу сообщил лейтенант. – Вышел из рынка – и тут качнулся… повернул голову – все, упал. Два выстрела. Чем, откуда – ничего не пойму! И не видел никто…

– Да жди ты тут свидетелей, – буркнул Фарж. – Ага…

Он шагнул за ленту, отметив про себя, что в углу «запретки» торчит, пялясь на него, пузатый тип в спортивных бриджах и курточке со стоячим воротником, модной в этом сезоне среди футбольных хулиганов. Артур Лэки лежал на спине, запрокинув голову и картинно раскинув в стороны руки. В метре от него валялась пластиковая сумка, из которой выкатились полдесятка апельсинов и вялая дыня.

– Покойный был экономистом, – сказал Фарж подошешему Ярославцеву.

– Что вы имеете в виду? – выпучился тот. – Я вас… кажется, я вас опять не понял.

– Нечего тут понимать, – Макс внимательно разглядывал две крохотные дырочки – один выстрел пришелся покойнику прямо в лоб, а второй в левую скулу. – Вечером на фермерские рынки ходят любители самой гнусной халявы, потому что товар уже несвеж или помят и отдают его обычно даром. Это ясно?

– Д-да, – закивал Ярославцев. – Но вам не кажется, шеф, что поражение у него какое-то странное?

– Ты подумал о том же, о чем и я? – прищурился Фарж. – И выходные отверстия у него тоже – не толще спицы, не правда ли? И крови нет. Нет крови, будь я проклят!

– Неужели это?.. Я про такое только читал. А вы уже… встречались?

– Да, на Авроре. Но для Кассанданы это нонсенс. Не та тут широта, не тот размах – а вот видишь…

Фарж выпрямился и поднял глаза на мужчину в футбольной куртке, который нервно мялся, не решаясь подойти поближе.

– Я подполковник Ярг Максимилиан Фарж. – В ладони блеснуло ожившим черепом служебное удостоверение. – С кем имею честь, милейший?

– Районный коронер Блэкли. Джеймс Блэкли, с вашего позволения. Считаю своим долгом поставить вас в известность, полковник, что данное дело я должен принять в личное производство, а поэтому…

– Вы почему в таком виде, коронер? – резко перебил его Фарж.

– Я, собственно, в отпуске – вчера тещу похоронили. Так что…

– …так что езжайте себе дальше, друг мой мастер Блэкли. И забирайте с собой патрульных: представление окончено. Этот несчастный, – указал Фарж на труп Лэки, который Озолс уже накрыл серым пластиковым покрывалом, – находился под опекой моей службы. А раз так, то и заниматься им будут мои люди. Это вам ясно?

– Но это моя территория! – вздернулся коронер. – И как я, по-вашему, должен реагировать на подобную, э-ээ, наглость?

– Как положено, так и реагируйте. Труп забирает Служба Безопасности. И если вы всерьез думаете, что здесь что-то принадлежит именно вам, то зарубите себе на носу – нам тогда принадлежит вообще все. Тогда, когда нам это нужно.

Не глядя на лопающегося от бешенства полицейского, Фарж вернулся в машину.

– Едем в Резидентуру, шеф? – спросил его Ярославцев, когда Озолс и Беклин, пыхтя от усердия, закончили возню с покойником.

– Вы едете, – чуть рассеянно отозвался Фарж, – оформляете все как положено, а отчет писать будем утром. Вины своей, – повернулся он к «топтунам», – искать не надо. Подозреваю, что вы в любом случае ничего не увидели бы. Н-да. Ярый, отвези меня на площадь Давида и дуйте в контору. Меня до завтра не будет.

– Труп сдавать обычным порядком? – поинтересовался Ярославцев, нагло разворачиваясь через остановочный карман ситибуса.

– А? Что? – Макс сейчас думал о совершенно других вещах. – Что ты все перестраховываешься, Ярый? Боитесь вы меня, что ли? Меня бояться не надо – головой думать надо. Сдавай в холодильник под роспись, и все дела. Или ты полагаешь, мы тут расследование учиним, убийц искать будем? Ну, сейчас…

Ярославцев подавил обиженный вздох и уперся в дорогу. Эмоции шефа часто казались ему непостижимыми, но спорить с начальством он пока что не решался.

Фарж выбрался из машины на северной стороне огромного пятиугольника площади Давида, перешел в центр, где вокруг памятника самому Луи Давиду, первому архитектору Порт-Кассанданы, тянулись в небо свечи пирамидальных тополей, и уселся на скамейку. Портсигар почему-то застрял в левом нагрудном кармане. Макс щелкнул зажигалкой, вздохнул и вдруг ощутил какое-то смутное беспокойство. Повернув голову, он натолкнулся на взгляд неопрятного седого мужчины, сидевшего на соседней скамье. В глазах его, серых и давно поблекших, Макс прочел жуткую, сжигающую своей иррациональностью ненависть. Мужчина смотрел на него, прищурясь и закусив от напряжения губу.

– Вам чего, уважаемый? – спросил Макс.

– Сволочь, – выдохнул седой и резко встал. – Мразь поганая.

«Сумасшедший? – подумал Фарж ему в спину. – Не похоже… Что вокруг творится, в самом-то деле?»

Его вдруг мягко толкнуло волной усталости. Макс помассировал пальцем правый висок и посмотрел на янтарно-желтую громадину Дома профсоюзов на противоположной стороне площади, потом достал коммуникатор.

– Хилл? – произнес он, узнав голос одного из секретарей брата. – Рад вас слышать. Надеюсь, милорд Майкрофт еще в офисе? Да, передайте, что я подойду… да, прямо сейчас.

В лифте, поднимающем его на сороковой этаж, он стоял, опершись спиной о полированную стенку, и смотрел в зеркало. Из подсвеченной крохотными лампочками глубины на него хамски пялился растрепанный тип в дорогом, идеально пошитом черном мундире и фуражке набекрень… На строевого офицера этот персонаж походил не более, чем хряк на страуса.

Выходя из лифта, Макс подтянул форменный галстук; чем ближе был братец Майк, тем ниже падал барометр настроения.

– Приветствую вас, – сказал он секретарю, закрыв за собой тяжеленную дубовую дверь. – Начальство у себя?