Вячеслав Шалыгин - Стальная бабочка

– Мы столкнулись с парадоксом Дрешера! Опередили паровоз, понимаешь?

– Нет, не понимаю. Мы превысили скорость?

– В прыжке нет такого понятия! Мы, скорее, срезали путь. Умудрились проколоть пространство чуть точнее, чем обычно это делают корабли с двигателями Хайма-Дрешера.

– Разве такое возможно?

– При определенных условиях – да! Но это не практикуется именно из-за возникающих парадоксов. Зачастую очень опасных парадоксов. Их целая охапка, любые мыслимые гадости на выбор, и наш случай – это цветочки, мы хотя бы живы и не застряли вне пространства. Потому-то в программы ХД-двигателей и заложена поправка, из-за которой прыжки затягиваются иногда на целые сутки. Скучновато, зато безопасно! Не знаю, что случилось с «Демоном», какая муха его укусила, но он зачем-то рискнул создать идеальный прокол! Получилось у него так себе, до идеала не дотянул, но парадокс в виде ста сорока восьми минут форы он заработал.

– Ясно, – Хауэр поморщился. – Но я просил суть, Борис. Переходи к выводам или засуну кляп!

– Сам так и не допер , да? – Борис усмехнулся и явно собрался постучать пальцем по виску, но не дотянулся. Рукав, как и весь скафандр, крепко приклеился к амортизирующему креслу. – Мы выйдем из прыжка в расчетной точке, но на сто сорок восемь минут раньше момента, когда должны выйти! Из-за парадокса мы опередили время! А заодно и флот нашей Ударной группы! Он войдет в сектор Террановы за полчаса до нашего расчетного времени. Это значит, что мы будем болтаться тут без прикрытия около двух часов. Но просто так болтаться нам не дадут, уж будь уверен. Через тридцать секунд все дактианские «киты», «птицы» и «гнус» набросятся только на «Демона»!

– Значит, все-таки не у меня в башке вирус, – сквозь зубы процедил Хауэр.

– Что? – не понял доктор.

– Диверсия, говорю, вот что, – проронил Макс. – И я об этом догадывался. Но теперь ничего не изменишь, Бобо. Так что просто держись и надейся на удачу.

– Есть выход из прыжка, – сообщил в общем инфопространстве синтетик «Демона». – Начинаю торможение. Вижу флот противника. Фиксирую наведение. Предельный уровень опасности. Начинаю противоракетный маневр. Открываю беглый огонь по девяноста двум целям.

– Черт, а где же наши? – пробормотал Герцог в закрытом командирском режиме. – Мы же видели их на схеме.

– Зато не видели себя, – проронил Хауэр. – И это плохо.

– Себя? – удивился Руперт. – Ты о чем, командор?

– Забудь. Позже объясню.

– Открываю шквальный огонь по двумстам сорока трем целям, – вновь подал голос БДК.

– «Демон», сброс посадочных ботов! – приказал Хауэр.

– Рано, командор, мы далеко от точки высадки и на слишком высокой орбите, – возразил капитан Холичек.

– Я сказал, боты пошли! – рявкнул Хауэр.

Через секунду все десантные челноки разом ушли вниз, на шлюзовую палубу, а еще несколько секунд спустя высыпались, словно горох из перевернутой банки, в открытый космос.

Одновременно с ботами из стартовых портов по бортам БДК вылетела целая туча истребителей, но все они тотчас увязли в схватке с «гнусом» – небольшими, внешне похожими на причудливых насекомых перехватчиками дактианцев. Мало того, что «гнус» был очень маневренным, даже в обездвиженные экземпляры было чертовски трудно попасть. Ведь конструкция этих биоников была легкой, как у велосипеда – рама, двигатели да орудия на подвесках. Управляющий центр умещался в капсуле размером с кулак. К тому же, наведение могло быть только оптическим, в кораблях дактианцев было крайне мало металла, в основном они состояли из органики, поэтому радиолокация и прочие технологичные виды наведения тут не годились. Короче говоря, если не жать на гашетку, накрывая такого комара огненным шквалом, попасть или хотя бы отогнать его было почти нереально. Поэтому истребители были вынуждены двигаться на «гнус» фронтальным ордером, создавая впереди себя плотную стену огня.

Под прикрытием истребителей десантные боты сумели проскочить ближе к астероидному полю, но не более того. Чтобы войти в стратосферу Террановы, им требовалось вынырнуть из-под прикрытия каменных обломков, а там их уже поджидали ловкие «акулы», бионики гораздо крупнее «гнуса» и вооруженные не только легкими плазмопушками, но и залповыми ракетными системами.

Все эти названия, конечно, условные. Пушки имели необычную конструкцию, такую, что и пушками эти установки не назовешь, но плевались действительно сгустками плазмы, а вот ракет в привычном понимании в арсенале «акул» не было. Они стреляли пятиметровыми в длину и полуметровыми в диаметре веретенообразными торпедами, разогнанными до запредельных скоростей. Но легче от этого не становилось. Покрытые роговым слоем органические торпеды дактианцев прошивали и силовое поле, и броню, а начинявший эти веретена порошок, вроде мельчайшей пыльцы, детонировал внутри пораженных целей со страшной силой. Причем, что особенно скверно, даже каменные обломки не всегда могли служить дополнительной защитой от таких торпед. Расколов небольшой астероид, они деформировались, но не взрывались, поскольку для детонации пыльцы требовался кислород. Торпеды начинали кувыркаться, но летели дальше, сохраняя половину своей убойной силы. Иногда силовые щиты и броня останавливали таких «бабочек», иногда нет, как повезет, но с траектории корабль сбивался гарантированно. Истребители спасались благодаря высокой маневренности, а вот неуклюжие посадочные боты могли рассчитывать только на удачу. Так что ботам следовало дождаться, когда истребители расправятся с «гнусом» и атакуют «акул» или же когда БДК отправит новую волну прикрытия.

Но «Демон» почему-то медлил. Возможно, ему не до того, ведь он в одиночку отбивался от целого флота, а возможно, не мог отправить подкрепление, поскольку ему негде было протиснуться. Вокруг корабля собрались уже три сотни дактианских боевых посудин и биоников всех мыслимых размеров. Силовая защита «Демона» полыхала от попаданий и едва заметно мерцала, что говорило о работе на предельной мощности, пушки палили как заведенные, а стартующие по тысяче в секунду ракеты и противоракеты создавали вокруг БДК едва заметную в огненных отсветах, но густую «щетину». Казалось, в километровой сфере поблизости от БДК не осталось ни одного кубометра пространства, не охваченного огнем, не прошитого условной «сталью» ракет или еще более условным «свинцом» противоторпедных систем.

Дактианцы особо не распылялись, основные силы они бросили на уничтожение «Демона», однако группа «акул» оставалась на орбите. Так что десантные боты попали в патовую ситуацию: им пока ничто не угрожало, но сдвинуться отряд не мог ни вниз, где поджидали «акулы», ни вверх, где шла мясорубка, ни вбок, где было нечего делать, кроме как плутать по каменному лабиринту. Фактически Хауэру оставалось ждать у моря погоды. А он этого очень не любил. Потеря маневренности в бою чаще всего означала поражение. Не «первый шаг к поражению», а именно поражение. Однако какой придумать маневр, как найти выход из капкана, Хауэру в голову не приходило, сколько он ни напружинивал мозг и ни подстегивал своего синтетика.