Денис Куприянов - Крейсер туманного неба

Перед тем как постучаться в довольно тонкую дверь, он прислушался. Звук гитарного перебора, доносившийся изнутри, говорил о том, что его новый сосед по комнате явно занимается музицированием. Ухмыльнувшись, он постучал в дверь и, услышав бодрое «войдите», отворил ее.

Первой мыслью было удивление. Китель, небрежно наброшенный на спинку стула, своими петлицами говорил о том, что обитатель этого помещения относится к славным рядам летных войск. Но вот рост и ширина плеч явно не позволяли идентифицировать его как летчика. По крайней мере, майор первый раз видел таких здоровяков, способных водить ганбот. И дело вовсе не в весе, как утверждали злые языки. Двадцать-тридцать килограммов для «Акулы» или «Ласточки» значили не так много. Вот только двигаться свободно внутри них подобный человек вряд ли сможет.

– Игорь Кошкин, – бодро представился здоровяк, резво спрыгивая с кровати, не отпуская гитары. – «Пятая ударная».

– Дмитрий Витгефт, – вежливо ответил майор. – Охрана конвоев. Некоторое время буду жить здесь, тем более, я так понимаю, мы из одной группы?

– Похоже на то, – бодро ответил капитан, искренне радуясь появлению соседа. – Правда, я до сих пор не знаю, зачем меня вызвали. Может, вы в курсе, господин майор?

– Пока мы не на службе, можете звать меня Дмитрий. И, к сожалению, я сам не в курсе. Мне была назначена встреча у Сакамото, но адмирал уехал.

– Обидно, ну ничего, подождем. Нам не впервой ждать. Так что проходи и садись. – Игорь весьма быстро перешел на «ты». – В ногах правды нет. Кстати, не в курсе, что именно заставило людей искать правду в этих конечностях, коли зародилось такое выражение?

– Прошу прощения, но не имею понятия. – Витгефт сел на вторую кровать и, поставив свой чемоданчик на стул, приступил было к его разбору, когда в его голову пришла внезапная мысль. Точнее, это было обрывком воспоминания одного недавнего разговора. Сочетание имени капитана и принадлежности к «Пятой ударной» заставило вспомнить кое-какие подробности. – А случаем, это не ты тот самый легендарный Небесный Неудачник из «Пятой»? Ну тот, кого сбивали восемь раз? – Судя по протяжному вздоху Игоря, данный вопрос он слышал явно не первый раз.

– Можно сказать, что я он и есть. Правда, сбивали меня не восемь раз.

– Прошу прощения. – Витгефт мысленно поморщился: его привычка извиняться за все после бурной попойки была ему самому поперек горла. – Просто мне так сказали и…

– Двенадцать раз, – перебил его Игорь. – У тебя устаревшие сведения.

После подобного заявления майор взглянул на своего соседа совсем иным взором. Ему встречались пилоты, которых подбивали два или три раза, и каждый из них с содроганием вспоминал об этом моменте. Также он знал, что немало летчиков погибло, пытаясь довести искореженную машину хоть до какого-нибудь клочка земли. Травма, смерть, ничто их не пугало так сильно, как возможность на всю оставшуюся жизнь беспомощно зависнуть между небом и землей.

Нет сомнений, что спасательный пояс, способный поддерживать тело летчика в воздухе, штука хорошая. Но не в те минуты, когда вокруг пустота, облака и потоки мистерия, способные подхватить человека как пушинку и унести… туда, где оно продолжит болтаться еще пару-тройку столетий. В академии им показывали фотографии пилотов, чьи тела были найдены в верхних слоях атмосферы. Показ закончился флегматичной фразой наставника о том, что табельное оружие выдается не затем, чтобы отстреливаться от гипотетических врагов, а дабы пустить себе пулю в висок, оказавшись в аналогичной ситуации.

Ходила даже легенда, что пилоты, пережившие хотя бы пару раз подобную ситуацию, никогда больше не садились за штурвал ганбота. Но его собеседник, похоже, являлся исключением из правил. И даже если допустить, что его сбивали только над сушей, то…

– Мне еще говорили, – Витгефт вспомнил оставшуюся часть того диалога, – что ты умудрился сесть на вражеский авианосец и угнать оттуда ганбот вместе с подвернувшимся под руку адмиралом.

– А вот это брехня, – уверенно отозвался Игорь. – Не адмирала, а всего лишь полковника разведки. И даже не его самого, а всего лишь сумку с документами.

– Рассказывай! – Подобные истории майор просто обожал. Причем не в плане захватывающего сюжета. Просто знания о том, как тот или иной человек смог выжить в тяжелой ситуации, не раз впоследствии выручали его самого.

– Без проблем. – Его собеседник даже обрадовался возможности поговорить. – Итак, третья неделя борьбы за Воронью долину. Мы упорно сбиваем все, что подходит к границе острова, конфедераты упорно подводят новые силы и засыпают нас сталью и свинцом. Все пилоты практически без сна и отдыха, обколотые стимуляторами, чтобы хоть как-то оставаться в сознании.

– Знакомая картина, – Витгефт нашел в себе силы улыбнуться. После подобных историй начинаешь понимать, что служба в конвое была той еще синекурой. Если, конечно, не вспоминать про погибших товарищей…

– Ага! Меня как раз подбили седьмой раз, причем очень неудачно. Чтобы руки отсохли у конструктора, создавшего «Ласточку». Место пилота и двигатель забронированы, а топливный бак практически висит снаружи. Ну мне его и перебили, да плюс я еще от группы оторвался. И вот, значит, осознаю я, что секунд через двадцать мне придется испытать либо все прелести штопора, либо очередное висение между небом и океаном. До острова дотянуть я никак не успевал, да и не дали бы мне, ну и тут как раз подвернулся конфедератский авианосец.

– И они позволили тебе сесть? – моментально удивился Витгефт.

– Они даже понять ничего не смогли, – отмахнулся капитан. – Благо шасси я выпустил, а, как ты помнишь, в этом положении «Ласточка» очень напоминает «Хаунда».

– С него и лепили, – подтвердил его мысль Дмитрий. – Но опознавательные знаки…

– Три недели боев, – перебил его Игорь. – На повышенных скоростях. Почти вся краска обгорела и вышелушилась. Техники не успели в очередной раз покрасить. Плюс дым из меня валил такой, что в нем можно было линкор спрятать, а не только кресты альянса.

– И значит, ты сел без проблем, – майор мысленно прокрутил перед глазами подобную картину, моделируя ситуацию.

– Именно. Техники у них тоже были запаренные не меньше наших, поэтому смотреть, кто именно прилетел, не стали, сразу бросились тушить. А я быстро выпрыгнул и стою в недоумении, жду, когда же придет конвой, чтобы меня отправить на корабельную гауптвахту. Стоял так минуты две, пока не понял, что дела до меня никакого и нет, других проблем хватает. Благо еще три машины приземлились, по сравнению с которыми моя выглядела как только сошедшая с конвейера. Начинаю тогда резво оглядываться и вижу, что стоит рядом симпатичный двухместный «Облачный змей» в курьерской раскраске. А рядышком полноценный такой полковник, прижимающий к сердцу толстый портфель. Я подошел поближе и услышал, что тот материт весь свет и доблестную авиацию альянса за то, что он до сих пор не может дождаться своего пилота, дабы как можно скорее выполнить ответственное поручение. И что если ему сейчас никого не предоставят, он всех заживо сгнобит, офицеров разжалует в рядовых, а рядовых будет сбрасывать вместо бомб на позиции альянса. Короче, сволочной такой полковник.