Юрий Иванович - Торжество справедливости

– Меня?! – Подбородок моего собеседника задрожал. – Создать из чьей-то клетки?! – Его лицо стало краснеть. – Уж не думаете ли вы, что герцог Малрене может являться чьим-то клоном?!

И он разразился таким буйным и неуёмным хохотом, что на нас обратили внимание чуть ли не все болельщики. Я с извиняющимся видом улыбнулся в их сторону: мол, смеётся человек – да и ладно. Может, перегрелся на полосе препятствий, с кем не бывает. Затем дождался, пока герцог слегка успокоится, и, наблюдая, как он вытирает выступившие на глазах слезы, наивно продолжил:

– А что, таких случаев полно! Хоть это и запрещено законом…

– Вот именно – запрещено! Но только ли в запрете дело? Неужели вы думаете, что мои родители захотели бы иметь копию с какого-то безродного отщепенца?!

– В смысле?

– Ну я – то вас понял прекрасно! Вы явно намекаете на моё сходство с бывшим фаворитом её высочества? Неким Тантоитаном?

Меня неприятно кольнуло слово «фаворит», поэтому я не нашёл ничего лучшего как спросить:

– А вы тоже с ним были знакомы?

– Ещё чего! Никому не пожелаю такой чести! Самый страшный враг и предатель Оилтонской империи! Просто не вы первый человек, заявляющий о нашем сходстве с этим предателем-отщепенцем.

– Это вы зря, Тантоитана очень многие считают национальным героем, не меньше…

– А вот и нет! Его приговорили к треунтору! Пусть даже посмертно, но героев на такие казни не посылают!

– Я бы попросил не оскорблять моего лучшего друга! – В голос я добавил столько угрозы и раздражения, что даже у самонадеянного герцога улыбка спала с лица. – Никогда не судите о человеке, если не знали его лично!

Похоже, моя вспышка гнева подействовала на собеседника правильно. А может, ему не хотелось вступать со мной в открытый конфликт. Поэтому он сказал довольно примирительно:

– Согласен! Всегда лучше иметь своё представление о человеке. Жаль только, что со всеми познакомиться не получится просто физически. О, смотрите – ещё один прошёл почти до середины!

– А! Это Бакен! – воскликнул я с ходу. Но тут же поправился: – Это его так друзья называют. А вообще-то он тоже герцог. Мишель Лежси из системы Шакаван.

– Наслышан… Но не подозревал, что он с вами дружит.

– Хорошие люди всегда найдут общий язык и совместные интересы.

Мы на какое-то время отвлеклись, переживая за Бакена и следя за его продвижением. Но Лежси не стал рисковать, спрыгнул на середине трассы и с вполне хорошим запасом сил рванул на последние участки. После этого мы продолжили разговор, словно и не прекращали его.

Цезарь Малрене повернулся ко мне и улыбнулся:

– Намекаете, что меня в список хороших людей зачислить невозможно?

– Почему же?! Если я приму на веру ваш рассказ о прожитых в детстве годах…

– А потом ещё и проверите?

– Возможно, но необязательно…

– Так я вам и поверил! – Герцог грустно вздохнул и постучал себя по карману куртки. Там у него, вероятно, лежал крабер. – Мне отец уже и жаловаться устал: к нам столько визитёров пожаловало в последние дни, что чуть не удвоилось население наших планет. И всех интересует только один вопрос: кто я такой?

– А как реагирует ваша мать?

– Как всегда! Ведь большей гордячки, чем она, не существует во всей Вселенной! – При этих словах Цезарь высокомерно задрал подбородок. – И она просто игнорирует любых посетителей и не считает нужным даже реагировать на их назойливые расспросы. И слугам приказала со всей строгостью: никто не имеет права даже заходить на территорию замка и прилегающего поместья.

На эту его гневную эскападу я ответил примирительной улыбкой и сочувственным голосом:

– И как же любопытные визитёры могут узнать о вашем детстве? Они наверняка тоже люди подневольные: их послали – вот они и работают.

– Узнают, если постараются. Я ведь в детстве такое вытворял, что обо мне легенды ходят. А уж свидетелей и соучастников моих игр и развлечений найти совсем несложно. Я даже рад буду, если мои друзья и подружки детства и юношества немного на этом заработают.

– Вообще-то не каждому наследному герцогу разрешают делать все, что он захочет. Или за вами не было присмотра?

– Ещё какой! Но после обязательных уроков, упражнений и тренировок мне предоставлялась полная свобода. И даже разрешалось приводить друзей в замок.

– И после ваших забав, – улыбнулся я, – замок остался цел?

– Вообще-то не совсем… Но ему и так давно необходим капитальный ремонт…

При последнем утверждении Клон неожиданно покраснел так, что у меня создалось впечатление, будто он только что полностью осознал свою большую вину в прошлом. Наверняка он со своими друзьями учудил в родовом замке нечто такое, о чём будет стыдно вспомнить даже на старости лет. Но главное – сейчас все получилось у него так естественно, что я почти поверил – было у него детство! Да ещё такое, что у меня в груди зародилось неожиданное чувство зависти. А с завистью пришли и воспоминания о том, что довелось пережить самому в детские годы, полные печали, отчаяния и тоски. В те времена присутствовала иногда только одна мечта – выжить любой ценой. Давно заглушённые детские обиды и печали так неожиданно вырвались из дальнего уголка сознания, что я даже опешил. Вот ведь память! Ничего в ней не стёрлось.

Видимо, наши мысли перенеслись в детство одновременно, потому как пару минут мы сидели не разговаривая и лишь машинально наблюдая за попытками других участников преодолеть горизонтальную лестницу. Но вот ещё один из них решил покуситься на третью четверть и всколыхнул всеобщее внимание зрителей. Даже отсчёт уже стали скандировать. Но кандидат сорвался на восемнадцатой перекладине и, подняв фонтан брызг, поплыл в освежающем течении потока.

– Если бы хоть не амуниция, – вздохнул Цезарь.

– Да не шестнадцать километров изнурительной трассы за спиной, – в тон ему добавил я. Чем вызвал смешок у своего собеседника, который продолжил:

– Да ещё ваши стальные мускулы и невероятно цепкие кисти рук! Вот тогда бы и я пришёл к финишу с лучшим временем.

– Время ещё не объявляли, – скромно напомнил я.

– Да тут и так ясно: проход на руках через каждый коридор экономит как минимум пятнадцать минут. Значит, на полчаса вы меня опередили. А если учесть, с какой скоростью герцог Лежси промчался на последней стометровке, то наверняка и он оставит меня позади. А ведь перед стартом, да и после финиша тоже, я не сомневался, что буду самым первым.

– Похвальная уверенность! – поддакнул я.

– Мне кажется, не осталось уже почти никого из участников…

– Похоже на то… Хотя нет, вон ещё двое бегут!

– Бегут?! Да они просто доползают до финиша! Скорей всего, из спортивной злости хотят записать себе в актив преодоление самой сложной в Оилтонской империи полосы препятствий.