Юрий Иванович - Торжество справедливости

– Стреляй немедленно!

После моей команды раздался короткий стон – и все стихло. Значит, отражённая от стенок волна парализатора сделала своё дело, но зацепила изрядно и Николя. Раз он отключился от действительности. Второй рукой я уже набрал номер старшего следователя ещё на одном крабере и теперь прямо-таки подпрыгивал от нетерпения. Чем привлекал и так слишком пристальное внимание всех находящихся на контрольно-пропускном пункте. Когда после кажущейся вечности мне ответили и спросили, кто беспокоит, то я чуть не взорвался от переполняющих меня эмоций:

– Да я это, я!!! Кто ещё может звонить на ваш секретный номер?! Беда! Страшная! И дорога каждая секунда! Где вы сейчас находитесь?!

– Да что случилось-то?

– Где вы сейчас? Отвечайте!!!

Перестав себя контролировать, я закричал в полный голос. Похоже, Бофке наконец проникся важностью момента, так как заговорил коротко и по существу:

– На работе. В центральной прокуратуре.

Святые электроны! Это хоть звучало обнадёживающе: работал Энгор Бофке тоже под крышей императорского дворца, в пяти минутах быстрого бега от нужного места. Поэтому я сразу перешёл к сути вопроса:

– Януш Второй пленён в собственном кабинете. Его укололи домутилом два предателя внутри помещения. Несколько минут назад. Снаружи, скорей всего, их сообщники. Вам надо действовать быстро…

– Уже бегу! – прервало меня на момент короткое восклицание.

– Но и осторожно одновременно! Мой человек использовал парализатор для успокоения всех находящихся в кабинете. По мотивам безопасности он оттуда уже испарился. Будьте осторожны: если охрану императора ликвидировали, то от предателей возможен приказ поступить аналогично и с самим императором.

– Понял! – Время от времени Бофке прикрывал свой микрофон рукой и отдавал в сторону различные приказы своим подчинённым. Он умел ориентироваться в любой обстановке и на любой скорости. Конечно, может, и Хайнек справился бы с этой задачей неплохо, но у меня не было на него прямого выхода. Так же как и на принцессу. Поэтому одна надежда была на старшего следователя. Да и доверял я Рексу вполне. И соображает он лучше, чем нынешний командир дивизиона или, хоть сомнения по этому поводу будут всегда, сама наследница Звёздного престола.

Теперь я уже вновь разговаривал тихо и продолжал давать советы по ходу операции спасения императора:

– Бофке, постарайтесь сами вначале не показываться в коридоре, выходящем к кабинету. Пошлите самого неприметного и простого парня. И приготовьте самый мощный парализатор, какой у вас есть под рукой Лучше уж перестараться и свалить с ног лишних и невиновных, чем хоть один из гадов нажмёт какую-нибудь кнопку. Если возле вас есть достаточно людей, пошлите их в примыкающие коридоры. Пусть задерживают всех без разбора. Мне недавно сообщили ещё о троих предателях, кроме тех двоих, что возле императора. Это… – Я назвал два имени, а потом и третье: – Ими руководит Рик Тургер. Экономист при штате. Его постарайтесь разыскать во дворце в первую очередь. Затем возьмите интенданта Эрика Пульмена. Он тоже слишком тёмная личность и продаёт секретную информацию направо и налево. И я вас умоляю: берегите императора! А уж принцессу и подавно! Может, и её жизнь находится в данный момент в опасности…

Бофке дышал словно загнанный конь. В его годы такие пробежки по дворцовым лестницам – как для меня две полосы препятствий. Но отвечать мне всё-таки попробовал:

– Слышь… не переживай!.. Ты ж меня знаешь… Патрисия в порядке… Сейчас все уладим!..

Затем наступило короткое затишье, иногда прерываемое лишь короткими докладами, и вскоре Энгор Бофке заговорил опять конкретно для меня:

– Возле кабинета… уф!.. стоят два гвардейца… и Рик Тургер!

– Валите всех троих! Немедленно! – опять перешёл я чуть ли не на крик. Теперь голос Рекса пропал надолго. Минуты на две. Затем опять тяжёлое дыхание, топот, короткие выкрики и команды, звук ломаемой двери – и только после этого удивлённый голос старшего следователя опять достиг моих напряжённых ушей:

– Дверь была заперта изнутри. Двое… предателей лежат без движения, император связан и тоже без сознания. А твоего… человека… хм, нигде не видно!

– Отлично сработано, господин Бофке! – Я опять перешёл на шёпот. – Так и должно было быть! Моему человеку пока светиться не резон. У вас и без него забот хватит. Немедленно приводите предателей в сознание и по горячим следам берите их сообщников. Всех до единого! И не бойтесь, если ниточки от них приведут вас к очень крупной и важной персоне. Постарайтесь составить обо всём собственное мнение, и мы с вами посовещаемся перед решающим шагом.

– Хорошо! Сейчас действительно не до разговоров! – согласился старший следователь. Но на прощание пообещал: – А посовещаемся мы обязательно!

– Рад, что мы так удачно и продуктивно сработались.

После моей прощальной фразы крабер выключился. Когда я вновь вернулся к процедуре проверки на лайзмере, офицер смотрел на меня так, словно я был призраком из страшных сказок. Что же он всё-таки смог подслушать?

«Ты так кричал, что тебя не слышали только глухие! – стал пенять мне Булька за несдержанность. – Если этот парень хорошо соображает, то впоследствии сложит два и два…»

«И получит лишнюю головную боль! – перебил я. – Хотя если я к тому времени не реабилитируюсь, то он получит очередное воинское звание».

«А то и сразу два».

«Ничего не поделаешь, – вздохнул я. – Как говорится, тут уж не до сала – лишь бы совесть спала!»

«Так и говорится? – фыркнул риптон со смехом. – А я ещё одну поговорку знаю: сколько верёвочке ни виться, все равно когда-нибудь в навоз суждено превратиться!»

От услышанной мысли я резко и нервно рассмеялся, чем весьма удивил садящегося со мной во флаер Нирьяла. Видимо, на мне сказались последствия целого ряда событий, свершившихся за последнее время. Нет чтобы постепенно, не спеша. А то навалятся на меня вечно скопом! То дырку в голове ковыряют, то заставляют вспомнить день своего появления на свет. То радуют хорошими сведениями и заодно приводят в восторг обещанием скорой встречи с другом. А то бросают меня в омут отчаянной паники и грандиозных переживаний. И все это в течение одного часа. Вернее, многих часов, если вспомнить о том времени, что я провёл на гостеприимном операционном столе, под чуткими пальчиками профессора Сартре.

Пока мы ехали в гостиницу, я принялся разыгрывать из себя тяжелобольного и уставшего человека. Что вообще-то было трудно сделать. Особенно после того, как наш водитель стал замедлять скорость, чтобы уступить дорогу нескольким парящим в небе грузовым платформам. Я заколотил в разделяющее нас стекло, включил внутреннюю связь и словно с цепи сорвался. Наверное, впервые за всё время нашей совместной деятельности я наорал на водителя и напоследок добавил срывающимся на фальцет голосом: