Галина Гончарова - Жизнь космического корабля

— Да. Ужасное преступление…

— Громадная потеря…

— Отцеубийство…

Соболезнования, лицемерные охи-вздохи, прикосновения к руке, обещания поддержки…

Аврора едва сдерживалась. Только пару раз отвела душу на невесть как пролезших на сборище инферах.

Нет, не надо делать из нее чудовище. Она даже ничего не сломала. Первому уничтожила дорогую технику, а самого выкинула в окно. Ах, там розовый куст? Да, розы жалко.

Второго проволокла через комнату с телом к санузлу и немного сунула головой в унитаз.

И что?

Может, он сам так подскользнулся!

Интаро не успел ее остановить оба раза. Да и не пытался. Ему инферы надоели еще больше. Но сам он не мог с ними разобраться — вредно для имиджа. А Аврора…

Ей в сенат не баллотироваться.

Хрупкая женщина. Громадная трагедия, нервы, нервы…

И вообще — вы что, не смогли от девушки отбиться? Да вы на нее поглядите?

В своем черном платье Аврора казалась печальным призраком, который почему-то напялил на себя занавеску. Она словно плыла над полом, производя впечатление полной эфемерности.

Белые волосы были заплетены в тяжелую косу, перетянутую лентой.

Ни одного неверного жеста. Ни одного неправильного слова.

Воплощенное горе и достоинство.

Трагедия.

Интаро еще раз подумал, что если ее обломать — получится отличная жена.

И нежно погладил коробочку с порошком.

После похорон…

***

Остаться наедине с дедом Аврора смогла только поздно ночью. Когда выпроводили последнего сочувствующего.

Подошла к гробу.

— он не мучился?

Начальник охраны покачал головой.

— Нет. У него просто была сломана шея. Один миг — и все было кончено.

Аврора прикусила губу.

— как это случилось?

— вы знаете, что на вас покушался Алиент Видрасё?

— догадалась.

— Карлайл хотел поговорить с ним без свидетелей. Кто же мог подумать…

— да, отцеубийство практикуется не так часто.

— у нас есть запись…

— Потом дадите посмотреть.

Аврора могла бы и сама скачать, но она так вымоталась за этот день…

— Как прикажете, тэри.

— А пока — расскажите.

— Карлайл начал его упрекать, Алиент пришел в ярость, а когда Карлайл сказал, что откажется от него…

— Второй случай оказался последним?

— Второй? — мужчина переспросил — и тут же осекся. Он вспомнил…

— простите…

— Не за что просить прощения. Вы не находите, что в этом есть страшная ирония? Первый раз он отказался от дочери — и Дина умерла. Второй раз отказался от сына — и умер сам.

Начальник охраны замер, не зная, как реагировать на слова, произнесенные жутким тоном живого компьютера.

— Тэри…

Аврора взмахнула рукой.

— Не важно. Оставьте меня наедине с… дедом…

— Как прикажете, тэри…

Аврора подождала, пока закроется тяжелая дверь. И обернулась к гробу.

Подошла. Откинула стекло.

Бальзамировщики постарались на славу. Карлайл выглядел почти живым. Только спящим. И все же….

Аврора вздохнула.

Странное ощущение.

Он говорил, двигался, ты помнишь его живым — а его уже нету. И не будет.

Что-то самое важное ушло… а ты чувствуешь себя виноватой?

Аврора не знала.

— Старый интриган… Все-таки равновесие восстановилось, правда?

Она коснулась пергаментной щеки, провела по ней пальцами…

Холод и грим.

Пустота.

— Когда-то ты отказался от Дины. И тебя пощадили. Но не в этот раз. Не в этот. И все же… Если бы не я — ты был бы еще жив. Я стала спусковым крючком. Но виновна ли я в твоей смерти?

Не знаю…

Аврора помолчала несколько секунд.

— я не чувствую себя виноватой. Все случилось так, как должно. Как определили звезды. И все же…

Я не Видрасё. Я не Висен. Я Аврора Иридина Вайндграсс. Ты не стал мне дедом. Я не стала тебе внучкой… Но что я испытываю?

Ответ нашелся несколько секунд спустя.

Сожаление о несбывшемся.

Аврора наклонилась и коснулась поцелуем лба покойного.

— Я, Аврора Иридина Вайндграсс, от имени своей матери прощаю тебя. — Слова падали тихо, но Авроре казалось — они нужны. Необходимы. И будут единственно верными. — Я отпускаю твою душу странствовать по звездным дорогам до тех пор, пока последняя труба не призовет к ответу всех мертвых. Пусть твой путь будет ровен и легок. Звездный луч тебе под ноги, Карлайл Видрасё.

И уже совсем тихо, так, что не услышал даже стоявший несколько секунд в дверях Интаро.

— Прощай, дедушка.

Выпрямилась. Тряхнула волосами…

Интаро кашлянул, обращая на себя внимание.

— Да?

— Ты закончила?

Аврора кивнула. Опустила крышку гроба. И сделала шаг назад.

— надо спать. Завтра тяжелый день.

— Да.

Аврора прошла мимо него, как мимо дерева. Даже не дотронулась. Интаро обдало запахом свежестти. И он еще раз подумал, что завтра вечером… после похорон и оглашения завещания.

Так было принято в НОПАШ.

В конце концов, все, кто заинтересован в завещании, будут на похоронах. Потом все пойдут на поминки, а заинтересованные лица — ненадолго в кабинет. Там нотариус огласит волю покойного.

А вечером…

Вечером Интаро сотрет с ее лица эту гримасу безразличия!

***

Аврора лежала в кровати. Смотрела через окно на звезды. И думала, что до эвакуации у нее есть еще одно незаконченное дело.

Она должна найти и убить Алиента Видрасё.

Можно — не слишком мучительно. И обязательно своими руками.

Круг замкнулся. Но Аврора знала, что не должна оставить Карлайла неотомщеным.

Жестокий, старый, больной…

И все же, все же…

Девушка не знала, что это сказывался голос крови.

Эраасмиус задавал привязку по крови на себя. Но ведь часть крови была и Иридины. И… неожиданно отозвалась.

Аврора приняла Карлайла Видрасё, как своего. И готова была мстить за его смерть.

Кровь — она ведь от двух родителей… а люди нее боги. Даже Эрасмиус Гризмер не смог предусмотреть всего.

Аврора лежала на кровати, глядела в звездное небо и думала, что у жизни странное чувство юмора. Жестокое, страшное, но справедливое.

И после просмотра записи она была уверена в этом еще больше.

Прощай, Карлайл Видрасё…

***

Похороны она почти не запомнила. То есть разум привычно фиксировал происходящее, тело двигалось, она что-то говорила, принимала соболезнования, в том числе и от президента НОПАШ, и от сенаторов, а внутри было что-то подозрительно похожее на боль.

Аврора не осознавала, что это замолчавший голос крови. Карлайла не было — и от нее словно отрывали кусок.

Она никогда еще не теряла близких…

Откуда это?…

Я убивал, но смерти я не видел…

Колоть — колол, но разве ненавидел…?

Мужской голос глубоко внутри повторял две строчки, как заклинание. И Аврора держалась.

А больно, плохо, тошно…

Это все потом, всё — потом.