Галина Гончарова - Жизнь космического корабля

— Залпом!

Аврора послушалась. Залпом проглотила горькую жидкость, выдохнула — и разревелась. Громко и отчаянно. Со всхлипами и причитаниями, как маленькая обиженная девочка.

Рон слушал ее. Не перебивая. Молча и внимательно стараясь составить полноценную картину из огрызков. И услышав все, заскрипел зубами.

Патовая ситуация.

Девушку переводят на корабль, где капитаном — ее… нет, он не враг. Но лучше бы уж он был врагом. Можно отчистить сортир зубной щеткой. Но чем отчистить душу и тело после изнасилования?

Да и со всей остальной жизнью…

Да, теоретически — закон защищает женщин-военных от изнасилования. А практически? Практически — он буквально отдает их во власть жестоким подонкам. Особенно тем, которые достаточно влиятельны, чтобы избежать преследования, и достаточно решительны, чтобы настоять на своем. И сделать ничего не получится. Дуэли во флоте разрешены только между равными. Убить подонка?

Легко сказать!

Ему просто не дадут этого сделать. Да и… нельзя. Пока — нельзя. У Рона есть обязательства, которыми он не может пренебречь.

Гнев вспыхнул с новой силой.

У него обязательства. А высокородный подонок сломает Авроре и карьеру и жизнь.

Во-первых, что бы она ни сделала — ее будут воспринимать только как 'адмиральскую подстилку'.

Во-вторых, изнасилование ни для кого даром не проходит. Но кто-то переживет. А его девочка? Ее это просто сломает.

Сбежать? Но как? И куда? Все данные девушки есть в компьютерах флота. Она даже не улетит с планеты. А на планете ее найдут через пару суток. И выдадут командиру. Дальше… Трибунал. Или она окажется на милости подонка. Только теперь он уже сможет еще и шантажировать малышку. И уволиться Аврора тоже не сможет. Контракт на двадцать лет. Увы. Откупиться?

Тоже не получится. Столько денег нет даже у него. Сейчас нету. А запросить из дома… раньше чем через два стандарт-месяца он их не получит, не раскрыв себя. Организовать перевод?

Рон лихорадочно перебирал все возможности. Но — увы. Выбора у него не было. Никакого. А рядом заходился в беззвучных сухих всхлипах самый близкий для него человечек. Бился в отчаянии — и не мог найти выхода. Не было его. Вообще не было.

Рон порывисто сгреб девушку в охапку и прижал к себе.

— Роша, Рошенька моя, маленькая, не плачь, пожалуйста, у меня сердце на части рвется… Ро, милая моя, любимая, родная… Аврора…

Он шептал какие-то глупости. И Аврора начала постепенно успокаиваться в его руках. Уткнулась носом в ключицу. Задышала чуть ровнее. А он все гладил жесткие белые пряди, прижимал ее к себе, закрывая от всего мира, слушал неровное дыхание….

Наконец Аврора подняла голову. Черные глаза блеснули голубыми искрами.

— Рон, спасибо тебе.

Рон беспомощно глядел на нее. Как же мерзко это было. Сильный мужчина, военный — и не может защитить женщину, которую любит. Ничего не может для нее сделать. Даже дать ей защиту своего имени. Нельзя. Стандартный контракт. Черт бы его побрал! Надо подавать прошение о пересмотре, а это не на один стандарт-месяц. И еще если разрешат. А если у твоего обидчика папа-адмирал? И дядя-сенатор?!

Разрешат?

Вряд ли!

Аврора смотрела на него с каким-то странным выражением. Серьезным. Опасливым. И вместе с тем… словно она приняла какое-то неприятное решение — и теперь ей нужна его помощь.

— Роша?

Девушка тряхнула головой. Вконец растрепавшиеся белые волосы скрыли лицо. И она заговорила. Тихо-тихо.

— Рон, ты меня хотя бы немного любишь?

— Люблю, — честно признался Рон. — еще с академии. Просто я видел, что тебе это не нужно — и молчал. Не злись, ладно?

Аврора вздохнула чуть спокойнее.

— За что? Это ты меня прости, что дурой была. Ничего не замечала.

— и не должна была. Я же видел, как ты настроена. Как ты мечтаешь о карьере навигатора. Хотел поговорить с тобой ближе к концу контракта. Не успел.

— Успел. Вовремя.

Рон только поежился. Ему было безумно тоскливо. Ничего. Ничего нельзя сделать. Вообще ничего.

— я еще девушка, Рон.

Он даже не сразу понял, о чем говорит женщина в его руках. А поняв — ошеломленно зашипел сквозь зубы. Девушка?! С такой фигуркой? Таким личиком? Да на большинстве цивилизованных планет половую жизнь начинали лет в пятнадцать. А то и раньше. И это не считалось чем-то плохим. А тут…

— Роша…

— Подожди, — оборвала его Аврора. — Рон, я не хочу, чтобы этот подонок был у меня первым! Не хочу! Я очень прошу тебя, если ты меня любишь…

— Аврора, ты серьезно?!

Девушка откинула назад голову. Черные глаза горели сухим лихорадочным блеском.

— Рон, мы с тобой взрослые люди. У меня нет выбора. Я постараюсь не сдаваться, но… у меня так мало шансов. Слишком мало. И я не хочу, чтобы он был победителем. Не в моей власти заставить его отказаться. Но в моей власти взять хотя бы эту партию. Если ты любишь меня, пожалуйста, помоги мне! Я знаю, я красивая… у нас еще есть время! Ради всего святого!

Последние слова вырвались у нее почти стоном. И Рон сдался. И осторожно опустил девушку на пол.

— Аврора, я… я все для тебя сделаю. Но мне проще убить этого подонка.

— Нет! — Аврора серьезно испугалась. Вцепилась в руки Рона и быстро заговорила, — не смей! Это трибунал! Не простят! Тебя казнят! Я не хочу! Он не стоит! Не надо! То, что между нами что было, есть, будет — и так плевок ему в лицо! Прошу тебя!

— Роша, бога ради…

— Рон… пожалуйста…

Аврора положила руку на его плечо.

— Если ты не согласишься, я клянусь, я вернусь сейчас на базу, пойду в ангар к техникам — и найду себе кого угодно! Лишь бы не он! Рон, ты ведь любишь меня. Неужели так страшно исполнить мою просьбу?

И Рон не выдержал. Со стоном прижал к себе девушку, впился губами в доверчиво распахнутые розовые губы, отчетливо ощущая вкус ее слез — и принялся целовать. Безумно. Неистово. Вкладывая всего себя в каждое движение.

Аврора на миг сжалась. Но потом заставила себя расслабиться. И вдруг поняла, что ей — приятно.

Рон не пытался настаивать, не пытался подчинять ее себе… он так же доверился ей, как и она — ему.

Безоглядно.

Безудержно. Бездумно.

Губы сливались с губами, грубые комбинезоны полетели в сторону — словно прорвало плотину. И никто уже не мог остановиться.

Аврора чувствовала себя, как во время одного из своих припадков — тебя подхватывает и несет, и ты не можешь и не хочешь остановиться. Ты робко проводишь ладонью по груди своего мужчины, по-вторяешь этот путь губами — и слышишь в ответ сдавленный стон. И тебя целуют так крепко, что от-ключается всякое соображение.

Ты просто чувствуешь.

Бездумно отдаешься ощущению рук и губ на своем теле, его пальцев, находящих самые чувстви-тельные нервные окончания… разве это бывает — так?!