Юрий Иванович - Непобедимые

– А как господа Броверы?

– Пока ещё в устройствах, но врачи утверждают, что процесс там долго не затянется, два, максимум три часа.

– Отлично! – я уже чувствовал на своём теле риптона, ринувшегося меня исследовать и попутно чуточку маскировать внешность. – Тогда сразу отправляемся к моей семье, а потом уже с ними – в больницу, в другой город. Где моя одежда?

– Вон в том шкафу. Только это… В соседней комнате врачи буквально воют, так хотят вас осмотреть. Вы ведь у них первый подобный пациент. Как с ними быть?

– Сам понимаешь, ничего не получится, – я пальцами демонстративно оттянул свои уже заметно изменившиеся щёки и потопал к указанному шкафчику. – Так что можешь использовать любые отговорки и ссылаться на высшие интересы империи. И напомни им о сохранении строжайшей тайны. А я сам им на выходе продемонстрирую несколько прыжков, дабы убедились, что данный омолодитель работает преотлично.

Сюда меня завезли чуть ли не в больничном халате, но подходящий по размеру скафандр фирмы «Гратя» доставили следом, и теперь я с огромным удовольствием облачился в уникальную многоцелевую защитную оболочку. После чего, разминая мышцы, окликнул моего учёного друга:

«Булька! По-моему, вживленная в меня профессором Сартре система физической саморегуляции действует! Ура! Я остаюсь разогретым и готов к любому поединку! Теперь только и останется проверить, не испарилась ли с моей головы блокировка против домутила… Ух! Силёнки так и рвутся на волю! А с твоей стороны что видать? И каков твой вердикт? Жить-то хоть буду?»

«Ты знаешь, – отозвался тот с некоторой заминкой и с жутким сомнением, – я и не думал, что мне когда-нибудь повезёт исследовать полностью, совершенно, идеально здорового человека. И мне до сих пор не верится…»

«Да ладно тебе! Я здоров и полон сил – это самое главное. А у тебя такой тон, словно ты меня хоронишь уже. Могу я показать несколько своих лучших прыжков ждущим меня врачам?»

«Легко! Судя по имеющимся у них снимкам, на которых они прекрасно рассмотрели все твои нынешние и массу прежних повреждений, они будут немало поражены, увидев тебя просто ходящим. А уж если ты ещё и подпрыгнешь… Хе-хе! Да выше собственной головы!..»

Вот в таком весёлом настроении я и появился перед нервничающими врачами:

– Увы, дамы и господа, не могу позволить себе даже пяти минут для беседы с вами. Поэтому только сделаю заявление: со мной полный порядок. И продемонстрирую несколько боевых приёмов, или, иначе говоря, каскадёрских трюков. Думаю, вам будет этого вполне достаточно для оценки омолодителя.

Я уже было собрался прыгать и двигаться, как одна из женщин, довольно молодая и симпатичная, воскликнула:

– Постойте! Нас сильно смущает ваш излишний вес! После омоложения должен оставаться лишь небольшой жировой запас, а у вас, даже делая скидку на непомерно накачанные мышцы, явно лишних двадцать килограммов осталось…

– Всё правильно, – уверенно сказал я. – Я такой с самого младенчества.

– Но на вас скафандр! Пусть он и считается самым лучшим, но всё-таки… Может, вы его снимете?

– Нет, он мне не помешает. И уж тем более, если я в нём сподоблюсь что-то вытворить, значит, развеются ваши последние сомнения. И-и-и!..

Ну, был у меня этакий показательный комплекс, используемый скорее для самопроверки, которым я обычно завершал длительную полноценную тренировку или учебно-показательные бои. Вот я его и продемонстрировал, совершив напоследок свой знаменитый боевой приём «ножницы Танти». Получилось не просто отлично, а превосходно.

Да и зрители были впечатлены по самое не хочу. Воин моей команды первым приподнял отвисшую челюсть, когда я двинулся к выходу. Но и среди врачей отыскался человек с довольно быстрой реакцией:

– Неужели это вы и раньше умели?

– Вы на анекдот со скрипкой намекаете? – хохотнул я. – Умел! А сейчас ещё и некая лёгкость появилась, юношеская бесшабашность и небывалая уверенность в каждом движении. Всего хорошего! Счастливо оставаться!

Оглядываться не хотелось: все врачи смотрели на меня, как на подопытную мышь, которая вдруг сбежала из-под неразрушимого колпака, да ещё и нагло при этом помахала лапкой.

Я их понимал. Да и Булька тоже:

«Э-эх, Танти, Танти! Как я им сочувствую! В тебе тут изменений на пяток докторских диссертаций. Если я обнародую только свои предварительные выводы, то легко получу учёную степень академика».

«Ветер тебе в парус! – пожелал я. – Как только окажемся дома, приложу все усилия для прославления твоего имени. Хотя, естественно, тебе ещё долгие годы придётся хранить в глубоком секрете, что ты не человек, что ты не просто тайный учёный, а великий и прославленный (в узких кругах, правда) риптон».

Симбионт к последнему утверждению отнёсся философски:

«Чего уж там, осознаю, что долго ещё придётся таиться… Но вот насчёт имени ты не забыл? Я ведь хочу новое и более благозвучное, что ли…»

«Да ладно! Вот немного разгрузимся с делами и имя самое шикарное выберем».

«Уже придумал! – обрадовался риптон как ребёнок. – Хочешь услышать?»

Мы уже сели в флаер и отправились к яхте моего отца, так что минут десять на разговор у нас имелось.

«Давай!»

«Хенли Денворт Та!»

С минуту я обкатывал услышанное сочетание на языке и в сознании. Но ничего явно предосудительного в нём не нашёл. Как, честно говоря, и чего-то яркого и приятного. Теперь мне только и осталось выяснить глубинные мотивы:

«Почему Хенли? Имя какое-то… непривычное. Да и Денворт – что обозначает?»

«Неважно – что означает, и плевать – что непривычное, – заявил риптон. – Мне нравится, и всё тут! Да и сын мой будет вполне доволен: Вулкан Денворт Цо! Правда, звучит?»

«М-м… – замялся я, не зная, что ответить. – Вроде как звучит… Но вот эти короткие окончания «Та» и «Цо», что обозначают?»

«Самому трудно догадаться?»

«Неужели это начальные буквы моего и Цоя имени?»

«Верно! Молодец! Получи за это поощрение! – и волна приятного электромассажа искорками прокатилась у меня по спине. – Так как мы навсегда связаны со своими носителями, то хотя бы маленькая частичка их имени обязана присутствовать в нашем. Это пока нас мало, а со временем может возникнуть путаница, неразбериха, неправильные ссылки в научных статьях…»

«Вижу, что свои таланты ты не намерен скрывать от мировой общественности».

«Скрытый талант не создаст репутации!» – гордо заявил риптон.

«Логично! – похвалил я. – Никто и никогда не имеет права перепутать имя великого учёного Хенли Денворта Та с неким подобным по звучанию именем. И да будет так! И да прославишься ты на века!»

Явно ощутив в моих словах некое ехидство, риптон не стал обижаться:

«Ну а в домашней обстановке и уж тем более в общении между нами ты имеешь полное право называть меня Булькой. Всё равно это имя останется для меня самым лучшим, милым и любимым…»