Андрей Ливадный - Линия жизни

«Не делай этого! – протестовали алгиты. – Врата Миров неприкосновенны! Ты разорвешь уцелевший участок сети на две части!»

– Знаю! – огрызнулся Денис. – Разорву! И покончу с этой войной! Сколько населенных планет и станций будет спасено, если мы остановим эшрангов!

Прямая связь трех нервных систем не позволяла скрыть намерений. Денис в равной степени ненавидел обе противоборствующие стороны. И эшранги, и хонди вызывали у него чувство ярости, агрессии, желания мстить. Одним за пролитую кровь людей, другим за рабство, которое хонди обтекаемо называли «служением».

«Ты хочешь накормить свою ненависть?»

– Да, хочу!

«Это неправильно! – Алгиты мыслили совершенно иными категориями. – Эшранги исчезнут. Хонди исчезнут. Но придут другие цивилизации и снова воспользуются вратами. Ты не можешь их уничтожить! Мы просим: не надо!»

Дениса лихорадило. Страх перед смертью накатывал волнами дрожи, но тут же отступал под обжигающим напором ненависти. Нервы давно сгорели. Жизнь, полная горьких, так и не сбывшихся надежд, подошла к концу.

Алгиты впитывали его мысли. Фаттах рефлекторно дрожал, предчувствуя гибель.

В груди внезапно зародился неприятный холодок – откуда-то вдруг появилось ощущение пристального взгляда со стороны. Сканируют? Сбой в расширителе сознания? Или эмшир меня выцеливает?

Нет. Все пока чисто.

Откуда же это стылое, пробирающее дрожью чувство?

Да наплевать уже! – он совершил плавный разворот на краю газопылевой туманности, набрал ускорение, лег на боевой курс.

Вот теперь – встречное сканирование! Денис невольно похолодел, но крейсера эшрангов лишь окатили излучением движущийся по инерции, истекающий атмосферой фаттах и не открыли огонь.

Его взгляд выцвел от напряжения.

Дистанция до цели стремительно сокращалась…

Ощущение чьего-то постороннего присутствия стало нестерпимым. Кожу вдруг начало стягивать крупными мурашками.

Алгиты подавленно притихли и уже не пытались протестовать.

…Пот градинами катился по искаженному лицу Бестужева.

На блоках аппаратуры бесновались тревожные сигналы. Андроид подскочил к нему и замер, осознав, что любое вмешательство попросту убьет Егора. Его рассудок находился сейчас за сотни световых лет от Пандоры, и грубо прерванный сеанс внепространственной связи окончится помешательством – это в лучшем случае.

Искусственный интеллект замер, оцепенел. Он не знал, что делать.

Губы Егора дрожали. Он что-то шептал.

«…Доверни!»

«Восемнадцать градусов по курсу!»

«Доверни!» – чужой, незнакомый голос бился в сознании Дениса, он не принадлежал ни алгитам, ни фаттаху, никому, с кем судьба сводила Рогозина.

Порядка сотни эмширов, добив подсистемы Н-болга, возвращались, выстраиваясь в очередь для захода в вакуумные доки атлаков. Истребители эшрангов маневрировали уверенно, не спеша, уже никого не опасаясь.

«Доверни!» – чужой голос рвал сознание в клочья.

– Почему? Зачем?! – Денис не выдержал, закричал.

…Губы Бестужева кривились, рот приоткрылся в немом крике.

«Я больше не могу никого терять! Не могу!»

За несколько минут он прожил еще одну жизнь. Жизнь Дениса Рогозина.

«Не умирай бессмысленно! Доверни! Средний из крейсеров! Ядро реакторов! С ракурса атаки обшивка не выдержит залпа протонными ракетами! Верь мне! Я знаю их уязвимые места!»

Егор действительно знал, о чем говорит. Он воевал против эшрангов. Его кибермодули содержали специализированные базы данных – результат исследования сотен обломков инопланетных кораблей.

…Денис медлил. Он терял секунду за секундой, воспринимая чужой голос в своем сознании как явную галлюцинацию.

Затем нити управления на миг оборвались. Кто-то третий вошел в соединение с нервной системой фаттаха, действуя с уверенностью хонди и целеустремленной решимостью человека.

Истребитель мощно отработал струйными двигателями, корректируя курс, и сипло выдохнул шесть ракет – половину боекомплекта.

Дистанция залпа не оставила системам крейсера шанса на противодействие. В беззвучии вакуума полыхнуло пламя – ракеты с тандемной боевой частью прожгли обшивку и взорвались внутри отсеков. Огромные сегменты бронеплит вырвало из креплений, они пронеслись мимо, беспорядочно вращаясь, борт атлака окутался тающими выбросами декомпрессии, а фаттах Рогозина будто ждал этого – мощные мышечные камеры произвели еще один запуск, ударив ракетами точно в образовавшуюся пробоину.

Чужая воля отпустила, истаяла, вернула управление.

Денис на всю оставшуюся жизнь запомнил последующие секунды.

Ослепительная точка зародилась в глубинах пробоины. Еще миг – и по корпусу крейсера прыснули трещины, сквозь них прорвалось нестерпимое пламя, сжигающее исполинский корабль изнутри.

Прочь! Прочь отсюда!

Фаттах стремительно развернулся, одновременно форсируя двигатели. За его кормой разгоралось беспощадное новорожденное солнце, жить которому – один миг.

«Денис – ты друг. Ты услышал нас. Мы не забудем. Мы теперь всегда с тобой!»

Алгиты за доли секунды рассчитали траекторию. Невзирая на исправную работу гасителей инерции, перегрузка едва не раздавила Рогозина. Его фаттах стремительным росчерком ушел за крупный обломок уничтоженного хондийского крейсера, а в следующий миг всесжигающий свет поглотил эскадры ударного флота эшрангов – броня исполинов подернулась дымкой, затем стала текучей, и вдруг корабли потеряли форму, превращаясь в облака раскаленного газа.

Обломок хондийского крейсера испарился, фаттах Рогозина закрутило в неуправляемом вращении, но опасность уже минула – энергия взрыва, расширяясь по сфере, опалила Н-болг, ударила по планете – верхние слои атмосферы пылали, в пространстве бесновалась электромагнитная буря.

Денис машинально стабилизировал фаттах – все происходило на уровне рефлекторных реакций, – истребитель прекратил вращение, ушел в разворот, озарился пламенем, сжигая остатки топлива в форсажных камерах, и устремился прочь.

Внезапно заработал канал связи. Перед мысленным взором Дениса сформировался виртуальный экран, в его объеме появилось изображение эшранга.

– Хомо! Ты заплатишь за все! Мы тебя запомнили… – окончание злобной фразы потонуло в помехах.

– Да пошел ты… – губы Дениса мелко дрожали от напряжения.

Н-болг изменился до неузнаваемости.

Денису некуда было лететь, и он провел свой истребитель через раскаленную туманность к станции, лавируя между обломками, пока не отыскал один из уцелевших вакуумных доков.

Топлива почти не осталось. Давление в рубке падало, и он пошел на вынужденную посадку, не запрашивая разрешения, – ему казалось, что на борту Н-болга не выжили даже морфы.