Юрий Иванович - Неуемный консорт

И тогда еще и сам Малыш не осознавал значимости сказанного им слова «всего». Ведь как бы ни облагораживали планеты, как бы ни делали климат мягким и отрегулированным, в любом случае в большинстве миров и пустыни оставались, и полярные области изобиловали льдами и пугали низкими температурами. То есть бесценные в иных местах холод или жара пропадали втуне. А стахокапусы давали возможность создать нужную температуру в любых частных и общественных постройках без оснащения оных холодильниками, котельными, охлаждающими установками, батареями и так далее и тому подобное. Да пусть удивительное растение обойдется в три раза дороже, чем вся система инсталляции охладительной или нагревательной аппаратуры, и то нововведение будет намного предпочтительнее, удобнее, чище и целесообразнее. Причем несомненным плюсом было то, что живые аккумуляторы разных по полярности температур брали из атмосферы для своего питания втрое больше углекислого газа, чем кислорода, и выдавали кислорода в полтора раза больше. Ну и плюс там выделяли не влияющие на экологию крохи азота, озона и ксенона.

И в итоге получалось, что все сложности были связаны с выращиванием стахокапуса и его дальнейшей перевозкой с места на место. Срок жизни растения пока определить точно не было никакой возможности, но его создатели, во главе которых сейчас стоял отрекшийся от престола в пользу сестры принц Януш, утверждали:

«Наши расчеты однозначно указывают, что стахокапус живет от сорока до шестидесяти пяти лет!»

И никто в этих словах не сомневался. Все просто хотели купить патент и первые партии выдаваемых в мировую торговлю стахокапусов.

Вот министр энергетики и занимался вопросами общения с основной массой покупателей. И если разобраться, был такой фигурой, которая могла либо кому-то резко помочь, либо страшно помешать своим отказом.

Так что участие великого Рекса в расследовании – шаг более чем рациональный и необходимый. «Как не вовремя он умер! – подумал я. – Теперь и нам тут всем придется лишний раз напрягаться, недосыпать и мудрствовать лукаво. А если еще ему кто-то помог умереть…»

Наше трио дошло до личных покоев императрицы, ну и моих, естественно. К тому времени я уже принял привычный облик и с помощью Бульки чуточку протрезвел. Поэтому соображал намного лучше и шел гораздо ровнее. Патрисия опять перешла на официальный тон, хотя стоявшие на посту гвардейцы и не могли расслышать каждое сказанное слово:

– Мы прощаемся с вами, полковник. И очень хочу надеяться, что хотя бы к вечеру вы сможете вернуться в строй и заняться возложенными на вас обязанностями!

Мой друг Гарольд Стенеси кивнул:

– Несомненно, ваше императорское величество!

Он несколько неловко развернулся и двинулся прочь ну почти строевым шагом. Я тоже, входя в дверь, старался не шататься и состроить как можно более умное лицо. Булька спрыгнул на пол и ускакал, словно демонический мячик. Судя по рассерженному взгляду моей любимой, с лицом у меня не очень получилось.

– Я так устал, дорогая, с ног валюсь, – поспешно сказал я и отправился в нашу спальню.

Под пристальным взором Патрисии разделся догола и потопал под душ. Вот там она и взялась за меня. Выключила горячую воду, и меня обдало ледяной стужей. Я выпрыгнул из-под душа и отреагировал довольно мягко:

– Чтоб руки отвалились у этих… водопроводчиков! Краны какие-то поломанные устанавливают!

Опять отрегулировал воду и встал под душ, но уже лицом к супруге и не сводя с нее глаз. Та этим осталась удовлетворена:

– Вот-вот! В глаза мне смотри, в глаза! И честно рассказывай, где был.

– Что за допрос?! – попытался я разыграть возмущение. – Вины за мной нет, и женской помады на мне – тоже!

– Помада – это пустяки, – равнодушно пожала плечами любимая. – Остаться вдовой не страшно, я не настолько непривлекательная, чтобы не найти следующего мужа.

– О-о-о-о! – затянул я многозначительно, зная, как Патрисия это не любит. – Вот она, значит, какая – твоя ко мне любовь?

– Ну, ты и наглец! И ты смеешь такое заявлять? – Голос ее стал угрожающим. – Каждую минуту моего распорядка ты знаешь досконально, а сам пропадаешь целую ночь неизвестно где? Да еще и водишь за нос наших телохранителей, подставляешь их под наказание за то, что они не знают, как от них скрылся и где теперь находится объект охраны!

– Неправда! Они получили от меня жесткий приказ меня не сопровождать, – стал и я сердиться. – Бывают порой дела, о которых никто знать не должен.

– Ах, какой деловой, только посмотрите на него: еле языком ворочает и ноги подламываются! Позор! И не забывай, кому ты о своих правах заявляешь! Я должна знать все! Так что отвечай немедленно: где был?

Я уже чувствовал себя гораздо лучше и ответил спокойно:

– Зря ты насчет языка и ног, милая, я в полном порядке. А свои секреты, как главный куратор армии и флота, я не то чтобы скрываю, а просто не хочу загружать твою прекрасную головку лишними проблемами… Зачем они тебе? Просто поверь мне на слово: у меня все под контролем, можешь лечь и расслабиться…

– Расслабиться?! – разъярилась моя любимая. – Да мне выспаться некогда! А тут вместо того, чтобы в кои-то веки позавтракать со своим мужем и напомнить ему о своем существовании, я вынуждена метаться по всему дворцу в его поисках! И хуже всего, что никто даже понятия не имеет, куда он спрятался!

– Точно! – Я выскочил из-под душа и начал поспешно вытираться полотенцем. – Как же я мог забыть?! Как же у меня из головы-то вылетело?! То, что у меня есть, в сто раз лучше завтрака!

Патрисия посмотрела на меня с подозрением:

– Ты о чем?

– Извини, моя принцесса, просто у меня от выпивки чуток соображение запаздывает, потому сразу и не вспомнил. Идем, сейчас все сама увидишь!

И, схватив ее за руку, потянув в нашу спальню. Когда мы уже пересекли порог, любимая стала о чем-то догадываться и притормаживать. Но я уже набрал обороты, подхватил ее на руки и забросил на кровать. И, невзирая на яростные вскрики, взвизги и сопротивление, принялся осыпать любимое лицо поцелуями и освобождать желанное тело от неуместной на данном ложе формы.

– Да что ты себе позволяешь?! Животное! Сюда могут прийти с докладами!

Хотя я-то прекрасно видел, что сопротивление оказывается мне скорее для проформы и крики звучат довольно приглушенно, чтобы ненароком стража чего не подумала и не бросилась слишком резво в императорские покои.

Да и я продолжал сыпать убедительными аргументами:

– Я ведь с вечера побоялся тебя беспокоить, зная, что ты с самого утра встаешь и тебе надо выспаться. А сейчас-то, сейчас! Мы можем и имеем полное право хоть раз спокойно заняться личными любовными удовольствиями! Это и в самом деле безобразие, то мы в разъездах, то валимся от усталости… А тут такой случай… Ну как его упускать-то?..