Валентин Холмогоров - Проклятие Галактики

И вот сейчас человек, называющий себя Аланом Долтоном, изучающе смотрел прямо в глаза Нику, хотя тот до недавнего времени был абсолютно уверен, что создатель теории субпространственных тоннелей и основатель Международной Космической Ассоциации уже давно умер от старости. Наверное, он должен был что-то сказать, но под испытующим взглядом бесцветных глаз в голову Ника лезла только какая-то несусветная чушь, совершенно не соответствующая моменту. Первым прервал затянувшуюся паузу Долтон:

– Как видишь, я еще жив. Если это, конечно, можно назвать жизнью.

Речевой синтезатор издал несколько хриплых кашляющих звуков, и Ник снова содрогнулся, поняв, что это смех.

– А вот что касается тебя, Ник… Надеюсь, Эмиль уже принес свои извинения за доставленные неудобства?

– И неоднократно.

– Что ж, тогда и я выскажу свое сожаление. Обстоятельства сложились таким образом, что мы вынуждены были пригласить тебя сюда… столь незаурядным способом.

– Пригласить? – усмехнулся Ник. – Меня обездвижили и притащили к вам, словно мешок с помоями. Кроме того, мне несколько действует на нервы вот это.

Он поднял руку, демонстрируя плотно облегающий запястье гладкий пластиковый браслет.

– Эмиль? – Инвалидное кресло тихо взвизгнуло сервомотором, поворачивая тщедушное тельце в сторону притихшего за столом толстяка. Лицо коротышки покрылось красными пятнами.

– Сию секунду, сэм Долтон…

Что-то приглушенно щелкнуло, и оба браслета с гулким стуком упали на застланный мягким покрытием пол. Ник принялся растирать затекшую руку.

– Я надеюсь, в ходе нашего дальнейшего сотрудничества этот неприятный инцидент быстро забудется.

Кресло вновь развернулось к Никите, и тот сделал вывод, что Долтон, по всей видимости, не в силах даже повернуть голову к своему собеседнику.

– Сотрудничества?

– Именно. Я хотел попросить тебя о помощи. Это главная причина, по которой ты оказался здесь.

– Значит, Ассоциации требуется моя помощь?

– Я говорил сейчас от своего собственного имени, Ник.

– А если я откажусь?

Очень уж самоуверенно этот прикованный к креслу человечек упомянул о сотрудничестве, будто об уже свершившемся факте, не подлежащем ни малейшему обсуждению. И это Никите не понравилось. Бесцветные, лишенные ресниц глаза продолжали изучающе смотреть на него. Пожалуй, глаза и были единственно живыми на этом бледно-сером, изрытом уродливыми рубцами лице. Ник поспешил отвести взгляд.

– Что ж, если ты откажешься, я не стану настаивать, – нарушил, наконец, тишину речевой синтезатор.

– В таком случае всего доброго.

Толстяк хотел было подняться вслед за вскочившим на ноги Ником, но Долтон жестом остановил его. Ведущая в приемную автоматическая дверь была всего в паре шагов впереди, и Ник уверенно направился к ней, постепенно осознавая, насколько глупо он сейчас выглядит со стороны: возле выхода, на стене, примерно на уровне его глаз ритмично мигала красным огоньком матово-серая пластиковая полусфера. Сканер сетчатки. Сейчас он приблизится к нему и упрется в гладкую, декорированную под дерево стену. Он может биться в нее, сколько душе угодно, вызывая лишь саркастическую усмешку на щекастой физиономии толстяка: автоматика пропускает только своих. Вот еще один шаг. Зрачки на короткую долю секунды ослепил тонкий луч сканера, и дверь беззвучно втянулась под потолок. От неожиданности Ник замер на пороге. Значит, кто-то уже успел добавить информацию о нем в базы данных системы контроля доступа? И значит, его действительно никто не пытается насильно удерживать здесь?

– Ник! – раздался за спиной многократно усиленный речевым синтезатором бесстрастный голос. – Прежде чем ты уйдешь, мне хотелось бы попросить Эмиля показать тебе кое-что.

Ник обернулся, и дверь так же бесшумно вернулась на свое место.

– Взгляните сюда, обожаемый, – подал голос коротышка.

В его руке возник крохотный пульт, толстые пальцы пробежались по кнопкам, и свет в помещении чуть померк, а декоративные панели возле дальней стены раздвинулись в стороны, обнажая блестящий серебром рефлектор голопроектора. В воздухе вспыхнуло туманное облако, постепенно обретая округлую форму и внятные очертания.

– Это реконструкция, сэм Фадеев, – пояснил толстяк. – Воссоздана на основе телеметрии, а также данных речевого и параметрического самописцев.

Бескрайняя голубовато-зеленая равнина планеты. Над ней медленно и величественно плывет вытянутый шестигранник корабля, в очертаниях которого Ник без труда узнал собственный грузовик. Чуть впереди, прямо по курсу, неторопливо вращается вокруг своей оси изящный стреловидный фюзеляж терпящей бедствие яхты. Выше, прямо в зияющей пустоте пространства возникли цифры общегалактического времени. Ник назубок помнил этот принятый среди астронавтов универсальный стандарт, позволявший использовать единый отсчет суток и дат даже в системах планет с различным периодом обращения: 64 секунды в минуте, 64 минуты в часе, 32 часа в сутках, 8 дней в неделе, 32 дня в месяце, 8 месяцев в году.

– «Декстер», доброе утро, это попутный, «Тристар» двадцать три – ноль восемь. Что там у вас стряслось? – услышал Ник собственный голос, показавшийся ему со стороны каким-то чужим и почти незнакомым. Проектор тут же продублировал прозвучавшую в полумраке зала фразу в виде бегущей строки, снабженной временной отметкой и номером рейса вызывающего корабля.

– Здравствуйте, «Тристар». Железяку поймали. Похоже, пробило магистраль, машина заблокировала маршевый двигатель, пытаемся запустить ВСУ. Пожара нет. Разгерметизации нет.

– Вращение скомпенсировать можете?

– Пытаемся.

– Готовьте стыковку.

Словно во сне Ник наблюдал за тем, как его корабль аккуратно выполнил коррекцию орбиты. Вспыхнули и погасли дюзы маршевого двигателя, придав грузовику короткий дополнительный импульс. Медленно потекли секунды, корабли неохотно сближались, понемногу сокращая разделявшее их расстояние. Вот полыхнули сопла двигателей ориентации, заставляя грузовик уклониться от столкновения с пролетевшим поблизости металлическим фрагментом какого-то древнего спутника, вот яхта перестала крутиться волчком, застыв над зеленоватой поверхностью Джанезии сверкающей в лучах солнца стрелой. Грузовик лениво развернулся кормой по направлению своего движения и ненадолго включил двигатели, начиная торможение, а затем принялся менять курс, готовясь к стыковке. Его угловатая туша на мгновение закрыла собою крошечный, казавшийся таким хрупким силуэт яхты. На серебристый корпус «Декстера» наползла чернильно-черная тень, последний отблеск далекого светила вспыхнул и погас, утонув в ажурном переплетении антенн. В следующий миг тревожно взвыла сирена автоматической системы предупреждения об опасном сближении.