Олег Авраменко - Небо, полное звезд

– А, что там кофе! – небрежно повёл я плечами. – Вот запеканка была просто супер. Тебе понравилась?

– Я не пробовала, – ответила Сьюзан. – На завтрак я ем только фрукты. Разве ты не помнишь?

– Конечно, помню, – сказал я, стараясь выглядеть невозмутимым. – Просто из головы вылетело.

Мне всегда становилось неловко, когда Сьюзан напоминала о наших былых отношениях, поэтому я поспешил закончить инспекцию центра жизнеобеспечения и направился в кормовую часть корабля, где располагался двигательный отсек.

Мне очень нравилась Сьюзан. Меня влекло к ней буквально с первого дня моей службы на «Кардиффе», и она тоже не оставалась ко мне равнодушной. Весь позапрошлый год мы были вместе, и я даже решил, что наконец нашёл себе пару, начал подумывать о женитьбе… но ничего не получилось.

Я так и не понял, какая кошка между нами пробежала. Судя по всему, и Сьюзан этого не понимала. Не было ни ссор, ни скандалов, просто мы внезапно и без какой-либо видимой причины охладели друг к другу. Ещё какое-то время пытались наладить наши отношения, но всё было напрасно. А после очередного короткого отпуска на Эсперансе, который мы решили провести порознь, каждый из нас вернулся с твёрдой уверенностью, что в личном плане между нами больше ничего быть не может.

Правду сказать, я ожидал, что Сьюзан попросит перевести её на другой корабль. К таким просьбам (тем более когда речь шла о неудачном романе с капитаном) руководство Флота относилось с пониманием и находило приемлемое для всех сторон решение проблемы. Однако рапорт о переводе Сьюзан не подала и продолжала служить на «Кардиффе», а наши поначалу натянутые отношения со временем стали ровными и сугубо профессиональными.

Хотя не стану скрывать: в глубине души я очень сожалел о нашем разрыве. И Сьюзан, без сомнения, тоже. Но ни я, ни она не желали возврата к прошлому…

Ровно в восемь часов, завершив обход всего корабля, я вошёл в штурманскую рубку. Там уже находились три человека – старший помощник Ольга Краснова, новоиспечённый третий пилот Марша Хагривз, а также суб-лейтенант Хироши Йосидо, дежурный по мостику инженер, ответственный за работу компьютерных систем навигации, средств внешней защиты, наблюдения и связи. Марси явилась без моего специального приглашения, но в полном соответствии с правилами, которые требовали, чтобы при отбытии корабля в рейс в рубке присутствовали все штатные пилоты.

Я распорядился начать окончательную проверку готовности бортовых систем. Краснова и Йосидо принялись за работу, а я повернулся к Марси, которая стояла рядом с моим капитанским креслом.

– Вчера вечером просмотрел твоё личное дело. Оказывается, лётную практику ты сдала лучше всех в классе.

Девочка покраснела от удовольствия.

– Я не знала…

– Теперь знаешь. Поздравляю.

– Спасибо, капитан. – Она немного помедлила в нерешительности, затем спросила: – А я буду нести отдельную вахту или только ассистировать вам со старшим помощником?

– Получишь отдельную вахту. Сегодня – во вторую смену. Но я, конечно, буду присматривать за тобой.

К восьми тридцати проверка бортовых систем закончилась, и я объявил старт. С запущенными на полную мощность термоядерными двигателями «Кардифф» покинул орбиту Марса и устремился в межпланетное пространство. Но вовсе не для того, чтобы набрать определённую скорость, причина была другая. Вопреки распространённому среди обывателей мнению для сверхсветового прыжка не требовалось никакого разгона – ведь движение в природе всё равно относительно. Однако переход в гипердрайв сопровождался мощным электромагнитным импульсом, и правила безопасности запрещали это делать вблизи населённых планет, космических станций и других кораблей, чтобы избежать помех в работе систем связи.

Через четверть часа Йосидо доложил:

– Кэп, предупреждение от Марсианской Противокосмической Обороны. Впереди обнаружен внутрисистемный транспорт Азиатского Союза, следующий по встречному курсу. Скорость – двенадцать с половиной. Расстояние приличное – четыре триста, но нам советуют быть начеку.

– Понятно. Старпом, сколько до гипердрайва?

– Шесть минут десять секунд, – ответила Краснова.

– Значит, успеем. Но на всякий случай включи дополнительную защиту, Йосидо. С них ещё станется долбануть по нам из лазерных пушек, а потом заявить, что приняли нас за крупный метеорит.

– Силовой экран задействован, – отрапортовал Хироши.

А Марси тихо произнесла:

– Вот же вредные!

– Не вредные, а озлобленные, – сказал я. – Они винят нас во всех своих бедах. В частности, считают, что Северная Федерация обделила их жизненным пространством. Сначала на Земле – когда им не позволили захватить Сибирь и Австралию, а потом и в космосе – когда мы не пустили их на Марс.

– И правильно сделали. Они же отказались участвовать в его терраформировании. Хотели прийти на всё готовенькое.

– По логике ты права, – согласился я. – Но чисто по-человечески… Всё-таки нужно учесть, что Федерация занимает добрую половину земной суши, и при этом её население составляет лишь пятую часть от общей численности жителей Земли. Нам трудно представить, в каких кошмарных условиях живут остальные люди. У нас часто нарекают на низкий уровень жизни, безработицу, нехватку продовольствия, всё ухудшающуюся экологическую ситуацию. Но наши беды – ничто по сравнению с проблемами того же Азиатского Союза, Исламской Джамахирии и особенно Африканской Республики. Там творятся страшные вещи, а мы даже пальцем не шевельнём, чтобы чем-то помочь… Разве что покупаем у них резистентных детей, платим огромные деньги и лицемерно называем это гуманитарной помощью. Хотя прекрасно знаем, что почти вся эта «помощь» оседает в карманах их правителей, а простому народу достаются разве что жалкие крохи.

При моих последних словах Марси невольно покосилась на Йосидо. Двадцатидвухлетний Хироши заметил это и ухмыльнулся.

– Чего зыркаешь, малявка? Небось решила, что раз у меня глаза раскосые, то я уже «купленный»? – Он изображал иронию, хотя на самом деле испытывал досаду. – К твоему сведению, я не китаец, а японец, и моя страна – член Федерации.

Марси смущённо потупилась. Впрочем, её ошибку можно было понять. В Звёздной школе она постоянно имела дело с учениками разных азиатских национальностей и наверняка умела их различать. Однако Хироши Йосидо, стопроцентный японец, по странной прихоти природы выглядел как вылитый китаец. Несмотря на имя и фамилию, его часто принимали за «купленного» – что ему совершенно не нравилось.

Дальше мы молчали в ожидании первого прыжка. Наконец Краснова объявила:

– Двигательный отсек докладывает о готовности к гипердрайву. Начат тридцатисекундный отсчёт.