Максим Хорсун - Чужая победа

Да, Крылатые продолжают эксперименты на той безымянной станции, к которой пристыковался наш ЛК-50.

– Спроси, что с ним сделали? Спроси, благодаря чему ему вернули молодость?

Зугу поднялся на ноги, вышел на середину пещеры. Принюхался и что-то отрывисто проговорил.

Я посмотрел на Настасью.

– Он сказал, что духи пришли за ним, – ответила та, понизив голос.

Послышался усиленный эхом топот множества ног, через миг вход в пещеру озарил яркий свет. Мы невольно отшатнулись и заморгали.

Сначала в наш каменный мешок ворвались аборигены в масках с «минаковыми» наперевес. Они сбежали вниз, что-то галдя и тыча в нашу сторону стволами автоматов. Я загородил собой Настасью и поднял руки. Плохо было дело… Оставался небольшой шанс, что Настя не ошибалась и эти каннибалы действительно берегут землян для выкупа. Та пустота, которую я ощутил во время рукопашной схватки в стойбище Каменных Животов, снова потянула из меня душу, как космос вытягивает воздух из продырявленного космического корабля.

На фоне яркого света возник силуэт слишком высокого для прятуна человека. Человек этот неспешно, чуть расставив для равновесия худые руки, сошел по вырубленным в скале ступеням.

У меня сердце ушло в пятки, когда я понял, что тело незнакомца с ног до головы обмотано узкими полосами покрытой золотистыми узорами ткани. На сухом, коричневом лице не читалось даже намека на эмоции. Темные, лишенные белков глаза глядели на меня и сквозь меня. От незнакомца исходил сильный запах канифоли, гвоздики и камфоры.

Это был обитатель планеты Могила – «мумия», враг трех человеческих рас в исследованном космосе.

Миссия: «Лицом к лицу».

Задача: выжить и не свихнуться.

Звезда: Тау Кита (желтый карлик, маленький такой, меньше, чем Солнце).

Планета: Убежище.

Особые примечания: к ушибам лучше всего прикладывать лед или полотенце, смоченное холодной водой.

С Зугу опять не стали церемониться.

Аборигены в масках растянули его на каменной скамье, привязали руки-ноги, продев ремни сквозь отверстия в камне. Залепили рот чем-то похожим на скотч.

Прятун в длинном балахоне из сшитых вместе тонких шкур с поклоном подал «мумии» металлический чемоданчик, похожий на докторский. «Мумия» поставила его на пол и раскрыла. Внутри действительно оказались медицинские инструменты и препараты в стеклянных флаконах. Затем прятун в балахоне помог «мумии» надеть фартук и натянуть на обмотанные «бинтами» руки резиновые перчатки.

Настя охнула.

– Беда-беда, – прошептала она.

– Не смотри, – сказал я и прижал ее к себе. Мне, честно говоря, и самому хотелось забиться куда-нибудь в темный угол. Но аборигены с «минаковыми» окружали нас плотным кольцом. Не вырваться. Безликие маски окружали со всех сторон; темнели остатки мяса, сосудов и жил на плохо обработанной коже. Маслянисто поблескивали отрешенные, бессмысленные, точно у наркоманов, глаза.

«Мумия» зарядила ампулу в пневматический шприц. Склонилась над мычащим Зугу. Раздался щелчок, пленник тут же обмяк. «Мумия» что-то сказала аборигену в балахоне, тот коротко поклонился, вынул складной нож и разрезал рукав куртки Зугу.

Мне, конечно, приходилось слышать речь врага – в пропагандистских роликах, – но сейчас стало противно до тошноты. Это было урчание расстроенного живота, а не язык. Обитатели Могилы оказались на иной эволюционной ветви, чем Крылатые, «островитяне», земляне или даже прятуны. Вот поэтому мы все подсознательно и боялись, и ненавидели «мумий».

Крылатых смешит то, что мы называем родную планету Землей. Земляне вместе с «островитянами» посмеиваются за глаза над Крылатыми, над их перьями в волосах, над тем, что они «вылупились» в Гнезде.

Но у нас у всех вызывает отвращение раса, именующая свою планету Могилой. Их язык, их бесчеловечные традиции, их отталкивающий мертвецкий облик.

Даже культ Эдема у «мумий» вывернут наизнанку. Если для Крылатых и «островитян» Эдем – символ чистоты и истока жизни, то для «мумий» – это олицетворение смерти и изгнания.

«Вот кто мог бы искать Червя на пепелище рая», – подумал я, вспомнив слова отца Антония.

«Мумия» отложила шприц, склонилась над инструментами. Через миг в ее лапах засверкал ампутационный нож. Я отвел взгляд в сторону; послышались хлюпающие звуки, зажужжала струя крови.

– Что происходит? – прошептала Настасья, силясь не разрыдаться.

Я отвечать не стал, лишь крепче прижал девушку к себе. Почувствовал, как бьется ее сердце.

«Мумия» заговорила снова. Прятун в балахоне засуетился, что-то забормотал на своем языке. Через несколько секунд один из автоматчиков подал ему цилиндрический контейнер. Тот, который в балахоне, свинтил крышку. Над горловиной взметнулось облачко холодного пара. «Мумия» заохала, извилась всем худым телом, защелкала зубами, а потом опустила в контейнер отрезанную руку Зугу.

Зазвенели хирургические инструменты. На сей раз «мумия» развернула к свету голову пленника. Она оттянула Зугу ноздрю и сунула в нее длинный, заостренный крюк. Я снова отвел взгляд. «Мумия» возилась долго. Время от времени она взбулькивала, и прятун в балахоне кидался ассистировать. Вдвоем они бережно уложили в контейнер еще что-то, завинтили крышку. Ассистент побросал грязный инструмент в судок, схватил его одной рукой, подхватил контейнер другой рукой и побежал с этим всем прочь из пещеры. А четверо прятунов, закинув автоматы за спины, отвязали от каменной скамьи изувеченное тело Зугу. Подхватили за ноги и поволокли к выходу.

«Мумия» подошла к нам. Автоматчики расступились. Настасья оглянулась, бросила взгляд на инопланетянина в забрызганном кровью фартуке и снова уткнулась мне лицом в грудь. «Мумия» прокряхтела что-то на языке прятунов. Аборигены схватили Настасью за плечи и потянули в сторону. Я поймал ее за руку, попытался оттеснить автоматчиков, но сразу же получил прикладом по ребрам. Холодные и влажные пальцы Насти выскользнули из моей ладони.

Рванулся за нею следом, но кто-то наподдал мне между лопаток, и я оказался ничком у перебинтованных ног «мумии».

– Помоги! – закричала Настасья. – Мать твою! Помоги же!

Ее увели из пещеры. Все произошло очень быстро, была девушка – и нет, только отчаянный голос продолжал звучать в моей голове.

«Мумия» вздохнула.

– Народ Кровавых Глаз, – пробулькала она на языке Крылатых, – знает много способов делать языки мягкими и послушными. – Прятуны с автоматами затрясли головами, словно понимали, о чем говорит «мумия». – Мой совет тебе – говорить правду, неправда будет стоить боли.

Честно? Нет проблем! Я все равно ничего не вижу и ничего не знаю о том, что происходит за пределами рубки моего корабля. К тому же Устав Союзнического флота не запрещает отвечать на вопросы врага, если тот угрожает пытками. Космос слишком велик, чтобы один офицеришка мог знать много о происходящем на этом безграничном поле битвы. Но в тот момент я думал о Настасье, а не о составах эскадр и обороноспособности баз. И даже перспектива оказаться следом за Зугу на разделочном столе отчего-то не пугала.