Андрей Ливадный - Процион

Хорошо когда она есть, но плохо, если непонятно: что с ней делать?

Дрейк оказался в стеснительном положении. Новое знание предполагало какие-то действия, но какие?

Он сделал вывод, что являлся рабом системы, теперь, оказавшись в положении изгоя, Дрейк осознал, что проблем, собственно, не стало меньше.

Древние запоминающие устройства даровали ему лишь краткую передышку. Они не панацея. Необходим нейросетевой модуль памяти, иначе ментальная ломка повториться.

Он покосился на древнее ПЗУ. Держать в руках фрагмент собственного сознания, ощущая его вес, чувствуя, как при движении натягивается соединительный шлейф, было необычно и неприятно одновременно. Он живо представил себе, во что превратиться через несколько дней: весь увешанный громоздкими блоками, обмотанный шлейфами интерфейсов…

Жуть…

Хотя где альтернатива?

Мысленный тупик вызывал глухое чувство раздражения. Вернутся к прежнему образу жизни он не мог. И понятия не имел, как действовать дальше. Поступки, совершенные спонтанно, под давлением резких изменчивых обстоятельств, загнали его глубоко под землю, поставили вне системы, даровали принципиально иной уровень свободы, но не избавили ни от преследования, ни от опасностей, ни от перспективы скорого переполнения памяти.

К тому же перед ним вставала еще одна проблема – нейромодули нуждались в питании и кислороде.

Автономного запаса хватит на четверо суток, но дальше…

Мне не выдержать столько. Раньше, чем закончится питательный концентрат, произойдет глобальный сбой личности.

Дрейк совсем пал духом. Мысли двигались по кругу, перебирая один и тот же набор проблем, требующих немедленного решения.

Он совершенно растерялся. Присев на край не работающего агрегата, он огляделся вокруг, не понимая, откуда исходит ощущение внешней тревоги.

Обычный законсервированный цех. Старое, никому теперь уже не нужное производство. Немой, лишенный энергии памятник той далекой эпохе, когда механизмы первого поколения трудились над созданием материально-технической базы для будущих поколений машин.

Мысль отвлекла внимание Дрейка.

Он впервые обратил свой внутренний взор на понятие "история".

Оно не вполне сочеталось с термином "память". Память принадлежала только ему, но в ней был запечатлен лишь краткий миг более широкого понятия.

Первое поколение машин…

А что существовало раньше? Кто создал первую машину?

Сформулированный вопрос едва не привел к катастрофе.

Только что освобожденная оперативка тут же заполнилась данными, востребованными для анализа.

Нет.

Только не это!..

Дрейк едва успел аннулировать внутренний запрос, избежать катастрофы, но мысль уже крепко поселилась в рассудке.

Первые машины…

Он знал, какими они были.

Примитивные механизмы, потребляющие лишь энергию.

В таком случае, зачем древние производства оснащены системой вентиляции? Он отчетливо ощущал постоянный ток воздуха, обогащенного кислородом и никак не связанного с системой удаления побочных газообразных продуктов действовавшего тут ранее производства. Для вытяжки токсичных отходов предназначался другой, независимый вентиляционный контур.

Опять загадка.

Однако в мире ничто не происходит само по себе. Все имеет причину.

Нет. Я так долго не выдержу…

Дрейк встал, понимая, что нужно предпринимать конкретные шаги для собственного спасения.

Отрешиться от мыслей он не мог, значит, каждая секунда для него драгоценна.

Драгоценна, как воздух…

Откуда и зачем он поставлялся в древние цеха?

Явно не с поверхности. Значит, в бункерной зоне уже тогда существовал замкнутый самодостаточный цикл системы регенерации.

Смысл?

Кто являлся потребителем кислорода?

Дрейк не мог ответить на данный вопрос. Он лишь констатировал факты, которые предполагали наличие иных сил, о которых не сохранилось никаких сведений.

Наша история таит загадки…

Мысль осеклась. Наверху от устья вертикальной шахты послышался характерный звук отодвигаемого люка.

Дрейк моментально понял, что это механизмы, отправленные вслед, чтобы либо удостовериться в его гибели и изъять нейромодули, либо ликвидировать изгоя, не подчинившегося жестким правилам системы.

Ему оставалось одно – бежать.

Темнота древних залов поглотила его, измученного, вновь находящегося на грани глобального сбоя, нелепо прижимающего к себе древний блок памяти с длинным, неудобным соединительным шлейфом.

Его бегство по лабиринту бункерной зоны продолжалось долго.

Дрейк не терял чувства направления, он сознательно углублялся в недра древних коммуникаций, сенсоры воспринимали излучение находящегося неподалеку реактора, который в его положении являлся лучшим средством маскировки от систем глобального обнаружения.

Ему было необходимо придти в себя, остановить преследование, решить вновь обострившуюся проблему дефицита памяти, и только после этого он мог позволить себе подумать о грядущем.

Бесконечные залы с замершими производственными циклами не приносили ни новой информации, ни решения технических трудностей.

Он продолжал спускаться в недра мрачных лабиринтов, хотя уже не ощущал погони.

От кого он в таком случае бежал?

Наверное, от самого себя, страшась остановиться, задуматься, и сделать вывод о безвыходности собственного положения.

Конечно, так не могло продолжаться долго, но все же его бегство не оказалось столь бессмысленным, как казалось в начале.

Здесь, под толщей наслаивающихся друг на друга уровней, внезапно начала проявлять себя энергетическая активность.

Он не нуждался в подзарядке, но наличие энергии в некоторых локальных системах свидетельствовало, что в глуби подземелий функционирует не только комплекс автоматики, контролирующей работу реактора, там находилось что-то еще…

Он не мог позволить себе перебирать варианты, теряясь в догадках, – приобретенный за последние часы опыт подсказывал, что эмпирические мысленные изыскания пагубны, поэтому Дрейк поступил проще – зафиксировав очередной очаг энергетической активности он направился в ту сторону, куда указывали его сканеры.

Миновав длинный тоннелеобразный проход, он внезапно вышел в огромный зал, не похожий ни на одно из виденных им ранее производств.

Здесь, глубоко под землей, внезапно обнаружилась… жизнь.

Биологическая жизнь, на фоне которой скрадывались, терялись бледные сигналы от не желавших афишировать своего присутствия механизмов.

Яркий свет особого спектра заливал полусферическое помещение, свод которого терялся в туманной дымке испарений.

Дрейк остановился, не в силах разом осознать масштаб увиденного.