Фрэнк Герберт - Еретики Дюны

Говорящие Рыбы!

Как страстно желал Дункан жить в то славное время и служить мужчиной-советником в этой женской армии, солдаты которой беззаветно поклонялись великому Богу-Императору.

Жить на Ракисе в те дни!

Тег на удивление охотно говорил о Боге-Императоре, всегда называя его Тираном. Запрет с этой темы был снят, и информация о Тиране рекой полилась на Дункана.

— Я когда-нибудь увижу Ракис? — спросил как-то Дункан у Геазы.

— Тебя и готовят для жизни на Ракисе, — был ответ.

Он поразил Дункана. Все, чему его учили об этой планете, предстало перед мальчиком в новом свете.

— Почему я буду там жить?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

С новым рвением Дункан принялся за свои изыскания о таинственной планете с ее несчастным культом Шаи-Хулуда и Расщепленным Богом. Черви! Бог-Император превратился в червей. Эта идея наполнила душу Дункана небывалым благоговейным ужасом. В этом действительно было нечто, достойное искреннего почитания. Что заставило человека претерпеть такую страшную метаморфозу?

Дункан знал, что думает охрана и другие люди в Убежище по поводу Ракиса и ядра тамошнего священства. Насмешки и издевательские замечания сказали мальчику все лучше, чем самые пространные лекции.

— Вероятно, мы никогда не узнаем об этом полной правды, но знаешь, парень, поверь мне, это не религия для солдата, — заявил Дункану Тег.

Эту мысль подытожила Швандью:

— Ты должен знать о Тиране, но не обязан разделять его религию. Презирай ее, она ниже твоего достоинства.

Каждую свободную минуту Дункан тратил на то, чтобы узнать что-то новое об интересующем его предмете. Айдахо прочитал Священную Книгу Расщепленного Бога, Охранную Библию, Оранжевую Католическую Библию и даже Апокрифы. Он узнал о давно исчезнувшем Бюро Веры и «Перле, который есть Солнце Понимания».

Сама идея червей буквально околдовала Дункана. Какие они большие! Самый большой экземпляр, растянувшись, сможет достать от одного конца Убежища до другого. До времен Тирана люди ездили верхом на червях, но теперь священники Ракиса запретили делать это.

Дункана захватили отчеты об археологической экспедиции, которая открыла примитивный потайной дворец Тирана на Ракисе. Место, где он находился, называется Дарэс-Балат. На отчете руководителя экспедиции Хади Бенотто стояла пометка: «Запрещено священством Ракиса». Номер файла, где располагались материалы Бенотто, имел длинный номер, а его содержание заворожило юного Айдахо.

— Значит, в каждой частице нынешних червей таится кусочек сознания Бога-Императора? — допытывался Дункан у Геазы.

— Да, так говорят, — ответила Преподобная Мать. — Но даже если это и правда, то в нынешних червях нет сознания и души Тирана, который сам говорил, что его ожидает вечный сон.

На каждом уроке мальчику читали специальную лекцию, в которых учителя Бене Гессерит объясняли ему суть религиозных учений. В процессе занятий всплыли изречения: «Девять дочерей Сионы» и «Тысяча сыновей Айдахо».

Встретившись с Геазой, мальчик спросил:

— Мое имя тоже Дункан Айдахо. Что это может значить?

Геаза всегда двигалась так, словно ее тяготило сознание своей неудачи — голова ее постоянно клонилась вниз, а водянистые глаза вечно уставлены в пол. Встреча произошла вечером в длинном коридоре, ведущем в зал практических занятий. Услышав вопрос, Преподобная Мать заметно побледнела.

Она ничего не ответила, но Дункан не отставал:

— Я являюсь потомком Дункана Айдахо?

— Ты должен спросить об этом Швандью, — выдавила из себя несчастная Геаза.

Это был до боли знакомый ответ, и мальчик разозлился. Она сказала это только затем, чтобы заткнуть ему рот и прекратить дальнейшие расспросы. Швандью, однако, оказалась более откровенной, чем он рассчитывал.

— В тебе течет та же кровь, что и в Дункане Айдахо.

— Кто мои родители?

— Они давно умерли.

— Как они умерли?

— Я не знаю, мы получили тебя, как сироту.

— Тогда почему есть люди, которые хотят нанести мне вред?

— Они боятся того, что ты можешь сделать.

— В чем же заключается то, что я могу сделать?

— Учи свои уроки. Ты все узнаешь, когда придет время.

Заткнись и учись. Тоже вполне знакомый ответ.

Он подчинился, потому что знал, что дальнейшее упорство ни к чему не приведет. Дверь захлопнулась, Преподобная больше ничего не скажет. Теперь любознательность мальчика имела другую пищу — сообщения времен Великого Голода и Рассеяния, информация о невидимых дворцах и межзвездных кораблях, которые никто не мог выследить, даже люди, обладавшие мощнейшим предзнанием. Из этих источников мальчик и узнал, что потомки Дункана Айдахо и Сионы, этих древних людей, которые служили Богу-Императору, тоже были невидимы пророкам и обладателям предзнания. Даже Гильд-навигаторы, погруженные в глубочайший меланжевый транс, не могли чувствовать присутствия этих людей. В отчетах было сказано, что Сиона происходила из тщательно селекционированного рода Атрейдесов, а Дункан Айдахо был гхола.

Гхола?

Он перерыл всю библиотеку в поисках толкования диковинного слова. Оно оказалось сухим и бесстрастным: Люди, выращенные из трупных клеток в бродильных чанах в тканях аксолотлей на планете Тлейлаксу.

Бродильные чаны с аксолотлями?

«Тлейлаксианское приспособление для воспроизведения живых людей из трупных клеток».

Опишите гхола, потребовал Айдахо.

«Невежественная плоть, лишенная исходной памяти. См. „Чан с аксолотлями“».

В свои десять лет Дункан научился читать между строк и слышать информацию в многозначительном молчании. Он все понял из того, что решились открыть ему Преподобные Матери. На него словно снизошло откровение. Он знал! Ему было только десять лет, но он знал!

Я — гхола!

Он не помнил чан с аксолотлями, не помнил, как росли его клетки, из которых формировался младенец. Первым воспоминанием был образ Геазы, которая достает его из колыбели. Во взрослых глазах неприкрытое любопытство, сменившееся обычной настороженностью.

Получалось, что информация, которой его так неохотно снабжали обитатели Убежища, и данные библиотеки постепенно сложились в конкретный образ, и этим образом был он сам.

— Расскажи мне о Бене Тлейлаксу, — потребовал он у каталога библиотеки.

— Это народ, который делится на лицеделов и хозяев. Лицеделы — это стерильные, как мулы, люди, которые подчиняются хозяевам.

Зачем они сделали со мной это?

Приборы библиотеки вдруг стали отчужденными, от них явственно пахнуло опасностью. Айдахо испугался не того, что перед ним снова возникнет глухая стена, он боялся, что на этот раз получит ответ.

Почему я столь важен для Швандью и других?