Фрэнк Герберт - Еретики Дюны

Дыхание Одраде участилось. Никогда еще ощущение опасности не было столь велико. Маяк опасности горел уже внутри нее! Она быстро поднялась по ступенькам, по которым только что спускалась. Она заглянула в хранилище памяти, чтобы запомнить картину. Чужая память проникала в ее сознание медленно, ее персонажи двигались с неторопливостью обреченных. Направив луч света вверх, Одраде разместила на сцене сиетча персонажи, пришедшие в ее сознание.

Кусочки отраженного блеска!

Персонажи начали размещаться в зале. Вот на искусственном небосклоне появились индикаторы недостающих ныне звезд. Вот желтовато-серебристый полукруг арракинского солнца. Это был символ заката.

Фрименский день начинался ночью.

Арафель!

Удерживая луч на отметке захода солнца, Одраде заняла место на помосте, которое указали ей персонажи другой памяти.

Ничего не осталось от той древней солнечной дуги.

Грабители прожгли дыру именно в этом месте. Блестели полукружья оплавленного камня. В своде были проделаны отверстия, но ни одно из них не достало до коренной скальной породы.

По тому, как трудно стало дышать, Одраде поняла, что находится на грани очень опасного открытия. Маяк привел ее сюда!

Арафель… на краю вселенной. Рядом с заходящим солнцем!

Она повела фонарем справа налево. Слева открылся еще один проход. На пороге лежали камни, блокирующие вход. Сердце Одраде заколотилось. Одраде скользнула в проход и оказалась в маленьком помещении, один угол которого был завален мелкой галькой. Справа, непосредственно под тем местом, где некогда было изображение заходящего солнца, она нашла совсем маленькую комнату, в которой стоял сильный запах меланжи. В этой комнатке стены и потолок были оплавлены и обожжены сильнее, чем где бы то ни было в сиетче. Чувство страха стало подавлять. Одраде произнесла Литанию против страха. Произнося литанию, она освещала комнату фонарем. Комната представляла собой почти квадратное помещение с длиной стен приблизительно по два метра. Запах корицы бил в ноздри. Потолок находился буквально в полуметре над ее головой. Она чихнула и в этот момент увидела, что пол возле порога немного обесцвечен.

Еще одна отметина древнего грабежа?

Наклонившись и направив луч света под острым углом, Одраде поняла, что видит лишь тень какого-то знака, вырубленного глубоко в камне. Пыль скрывала рисунок. Одраде встала на колени и смела пыль. Зарубки узкие и очень глубокие. Что бы это ни было — это знак, переживший эпохи. Последнее послание от давно ушедшей Преподобной Матери? Такое практиковалось в истории Бене Гессерит. Чувствительными пальцами Одраде пощупала зарубки, восстановив в воображении их исходную форму.

Жар узнавания разлился по жилам Одраде. Она прочитала слово «здесь», написанное на древнем наречии чакобса.

Это не было простым словом «здесь», которое означает просто местонахождение какого-то предмета. Нет, на древнем языке это слово в данном контексте имело несколько иной, более глубокий смысл: «Ты нашла меня!», сердце Одраде отчаянно забилось от волнения.

Поставив фонарь на пол возле правого колена, она принялась пальцами ощупывать пол в месте, где обнаружила ключевую надпись. Камень казался монолитным глазу, но пальцы обнаружили в нем крошечные трещины и нарушения непрерывности. Она тщательно исследовала поверхность, пытаясь придать смысл тончайшим трещинкам, изменяя направление ощупывания и степень давления. Все тщетно.

Ничего.

Усевшись на пятки и выпрямив корпус, Одраде принялась размышлять над ситуацией.

«Здесь».

Чувство предостережения еще больше усилилось. Дыхание участилось, а это был надежный признак.

Вытянувшись, Одраде улеглась на пол и стала присматриваться к основанию порога. Здесь! Может быть, надо просунуть под порогом около слова «здесь» рычаг и попытаться поднять камень порога? Нет, здесь не показано применение инструментов. Это пахло Тираном, а не Преподобной Матерью. Она попыталась сдвинуть порог вбок. Ничего не получилось.

Чувствуя, что чувство страха усиливается от ощущения разочарования и неудачи, Одраде встала и просто пнула порог. Он сдвинулся с места! Песок угрожающе зашуршал над ее головой.

Одраде успела отпрянуть, впереди нее с потолка на пол просыпался водопад песка. Глухой рокот заполнил тесное пространство. Под ногами дрогнули камни. Пол перед ней слегка опустился, открыв проход между дверью и стеной.

Одраде снова понесло навстречу неизвестности по наклонному полу. Фонарь полетел вниз вместе с ней. Впереди маячило что-то красновато-коричневое. В нос ударил резкий запах корицы.

Она мягко упала на кучу меланжи. Отверстие, откуда она летела, виднелось над головой на высоте пяти метров. Одраде схватила фонарь и осветила помещение. Вверх вели широкие, вырубленные в скале ступени. На ступенях виднелись какие-то надписи, но сначала Одраде увидела, что ступени ведут к выходу, и ее паника несколько улеглась. Чувство опасности, однако, оставалось. Чтобы нормально дышать, требовалось изо всех сил напрягать грудные мышцы.

Посветив направо и налево, Одраде увидела, что находится в длинном помещении как раз под тем проходом, по которому она пришла к загадочной двери. Все пространство вокруг было завалено меланжей. Одраде направила вверх луч фонаря и увидела, почему все предыдущие грабители не сумели найти это хранилище. Потолок был подперт огромными скрепами, и при простукивании пол вышележащего помещения издавал глухой звук.

Женщина еще раз посмотрела на залежи Пряности. Даже сейчас, принимая во внимание обесценивание меланжи, можно было сказать, что она стоит на сокровище. Здесь было много тонн меланжи.

В этом ли заключается опасность? Предостерегающее чувство не отпускало, а, наоборот, становилось сильнее. Но ей можно было не бояться Пряности Тирана. Триумвират разделит это богатство, и все тем и кончится. Прекрасный бонус за участие в проекте гхола.

Оставалась какая-то другая опасность, Одраде никак не могла отделаться от дурного предчувствия.

Она снова осветила фонарем залежи меланжи. Ее внимание привлекла полоска стены над Пряностью. Это были слова! Написанные вязью тонким резцом на камне слова и фразы на языке чакобса.

«ПРЕПОДОБНАЯ МАТЬ ПРОЧТЕТ ЭТИ СЛОВА!»

По спине Одраде пробежал холодок. Это был императорский выкуп за меланжу. Было тут и еще одно сообщение.

«Я ЗАВЕЩАЮ ВАМ СВОЙ СТРАХ И СВОЕ ОДИНОЧЕСТВО. ВАМ Я ХОЧУ СООБЩИТЬ УВЕРЕННОСТЬ В ТОМ, ЧТО ТЕЛО И ДУША БЕНЕ ГЕССЕРИТ ПРЕТЕРПЯТ ТО ЖЕ, ЧТО ДОЛЖНЫ ПРЕТЕРПЕТЬ ЛЮБОЕ ТЕЛО И ЛЮБАЯ ДУША»

Следующий раздел послания находился справа от последних слов. Она пробралась поближе по куче меланжи и, остановившись, принялась читать.