Вячеслав Шалыгин - Экзамен для гуманоидов

— Вот ежели ты мне отольешь маленько из казенных цистерн, — капитан хитровато прищурился, — тогда нет вопросов…

«Угрюмый» ухмыльнулся и кивнул.

— Тебе только дай волю: все баржи к рукам приберешь.

— Ну, так что, отольешь? — гнул свое капитан.

— В клозет я наведывался полчаса назад, угомонись старый. Не придем в Нагорный в ночь с тринадцатого на четырнадцатое — пристрелю, — сказав это, автоматчик развернулся к шкиперу спиной и закурил дорогую сигарету, тщательно прикрывая ее ладонью от дождя.

Довольный результатом спора, капитан улыбнулся в седые усы и промычал отрывок из заглавной песни последнего альбома «Битлз».

— Почему ты не приказал ему как обычно, при помощи Великого Дара Внушения, Степан Андреевич? — женщина раздраженно вынула изо рта «угрюмого» сигарету и швырнула ее на железную палубу.

Автоматчик отреагировал на поведение спутницы достаточно снисходительно. Он достал новую пачку и, медленно распечатав ее, закурил снова. Женщина на этот раз промолчала и, плотно сжав губы, только они и были видны из-под капюшона, шагнула к перилам. Положив на прочные железные поручни руки, она без видимых усилий прогнула трубу перил до образования прямого угла.

— Вы расстроены, госпожа? — с оттенком почтения, но не более, спросил «Степан Андреевич».

— Я в ярости! — буквально прошипела женщина, — Мне не нужна ночь с тринадцатого на четырнадцатое! Мне надо быть на месте двенадцатого! Утром!

— Тогда обратитесь в авиафирму или к владельцам частных катеров, — автоматчик заботливо поправил оружие и с явным удовольствием подставил лицо под хлещущие с неба струи.

— Ты мне в этом случае станешь не нужен, — зловеще прошептала госпожа и, придвинувшись к «угрюмому» вплотную, провела длинным языком по его выступающему кадыку.

Казалось, что на «Степана Андреевича» это произвело более чем сильное впечатление. Он сразу поник, и от былой невозмутимости не осталось ни малейшего следа.

— Я приготовлю шлюпку и, как только нам попадется подходящий катер, захвачу его, — торопливо пообещал он, сутулясь и становясь от этого похожим на лягушку.

— Выпрямись, — госпожа торопливо оглянулась по сторонам. — Так почему же ты не приказал шкиперу, а взялся с ним спорить?

— Применяя Великий Дар Внушения, я могу выдать себя.

— Здесь нет Планетарной Разведки.

— На то она и разведка, — «угрюмый» покачал головой. — Их нельзя недооценивать.

Госпожа сцепила кисти рук и, вытянув их перед собой, устало потянулась.

— Я иду отдыхать. Разбуди меня, если заметишь подходящее судно.

— Да, да, конечно, — автоматчик поклонился и, когда женщина удалилась, непроизвольно провел ладонью по горлу. Что осталось на его пальцах: дождевая вода или остатки слюны госпожи, он не знал, но тщательно вытер руку о штанину.

Седоусый капитан, внимательно наблюдавший за беседой с капитанского мостика, хмыкнул и поднес к глазам бинокль с функцией ночного видения. На зеленоватом фоне четко выделялись верхушки затопленных деревьев прибрежного леса, какие-то обломки и стремительно идущий навстречу старый военный катер. Его не гражданское происхождение шкипер без труда определил по красующимся на баке и юте крупнокалиберным пулеметам. Корабль шел без огней и вымпелов. Носовой ДШК упрямо не желал отворачиваться от рубки толкача, как бы ни маневрировал между торчащими из воды предметами катер. «Вот вам и объект для захвата…» Капитан неторопливо надел гораздо более тяжелый, чем у «Степана Андреевича», бронежилет и, выудив из ящика в углу длинноствольный дробовик, выглянул наружу.

— Эй, земляк! Степан, твою бога душу… Глянь прямо по курсу!

«Угрюмый» завертел головой, пытаясь что-либо рассмотреть сквозь разлинованный каплями мрак, но скоро развел руками и переспросил:

— Что там, старик?

— Двенадцать и семь десятых миллиметра, блин! — капитан ограничился краткой характеристикой калибра нацеленного на них оружия и быстро спустился в трюм за подмогой из возившейся с топливными баками команды.

«Степан Андреевич» схватил оставленный шкипером бинокль и уставился в сторону приближающегося рокота.

Катер описал вокруг барж короткую дугу и, сбросив скорость, медленно развернулся, зайдя толкачу с левого борта. Теперь на судно были направлены сразу два зенитных пулемета и еще несколько автоматов, матово поблескивающих в руках появившихся на палубе людей. Их было не более десятка, но вооружение не шло ни в какое сравнение с единственным нарезным стволом в руках «угрюмого» и несколькими дробовиками команды.

— Глуши мотор! — крикнул один из атакующих, сложив руки рупором.

— Это зачем? — вполне спокойно поинтересовался капитан, воспользовавшись мегафоном.

— Проверка документов, — неубедительно ответил все тот же голос. — Глуши, я кому сказал!

— Ты мне сперва свои бумажки покажи, орел, блин, — не сдавался шкипер. — А то мало ли кто тут по ночам командует!

Вместо затребованных капитаном бумаг сухо протрещала автоматная очередь, и из окон рубки брызнули осколки стекла. «Степан Андреевич» и четверо вооруженных берданками матросов упали на палубу и принялись выискивать удобные для стрельбы позиции. Капитан, все так же в мегафон, громко выругался и, умудрившись при этом еще и прицелиться, выстрелил в ответ. Один из пиратов беззвучно рухнул навзничь, а остальные открыли ураганный огонь, в том числе и из пулеметов.

«Угрюмый», криво улыбаясь, подполз к самому борту и, переведя автомат на стрельбу одиночными, на долю секунды привстал. Выстрелив, он сразу же лег и переполз на новое место. Проделав тот же трюк, он снова пополз, на этот раз в обратную сторону. Ему потребовалось семь или восемь вставаний, что составило не больше двух секунд пребывания в вертикальном положении, чтобы двигатель катера снова взревел и, отплевываясь с кормы свинцом, пиратский корабль скрылся между отделяющими реку от затопленных полей верхушками деревьев.

— Не слышу аплодисментов, — сказал «Степан Андреевич», поднимаясь на ноги и поправляя униформу.

Изумленные матросы, все еще не решаясь вставать в полный рост, то выглядывали за борт, то смотрели на своего спасителя, словно он появился на палубе только сейчас с нимбом над головой. В воде, медленно уплывая назад, покачивались тела четверых пиратов.

Капитан сплюнул за борт и, перезаряжая свой двенадцатый калибр, негромко произнес:

— Могешь, бродяга, прямо Ворошиловский стрелок, блин… Где это ты так насобачился?

— На караванных трассах, отец, — автоматчик щелкнул переводчиком огня и, поставив оружие на предохранитель, спросил:

— Ну, так что, двенадцатого утром?

Шкипер рассмеялся и, протянув ему руку, ответил: