Замуж с осложнениями

Ладно, что-то я увлеклась сованием носа в чужую жизнь. Азамат, конечно, сам виноват, — зачем ему было, чтобы я тут сидела? Какой ему кайф, что я просто сижу рядом и тыкаю в комп? Даже не разговариваю с ним... Может, конечно, количество часов, что я с ним провожу, отражается на его престиже... но тогда бы Алтонгирел так не зверствовал, наверное. Если он и правда такой хороший друг, как Азамат полагает.

Ну хорошо, может, там какие-нибудь эзотерические соображения, недоступные простым смертным. Потому что трудно мне как-то поверить, что ему так нравится смотреть на мой затылок. А, ладно. Пойду обратно за комп, накопаю ещё выкроек. Где-то я там видела страничку, где можно ввести обмеры, а оно само всё посчитает...

В следующий раз я отлипаю от компа, когда просыпается Азамат. И обнаруживаю, между прочим, что у меня затекла шея. Ого, а время-то восемь вечера! Однако давно я до Сети не дорывалась, так ведь и заночевать могла.

Азамат ворочается и потягивается с очень довольным видом, и тут замечает меня. Видимо, он успел забыть о нашем договоре.

— Я думал, вы уйдёте, — говорит он сиплым спросонок голосом.

— Почему же? Я ведь сказала, что останусь.

— Ну... не так долго, сейчас ведь уже вечер.

— А я тут зачиталась, — машу рукой в сторону бука, — не заметила, сколько времени прошло.

В полутьме мне кажется, что он улыбнулся шире, чем обычно.

— А говорили, вам там нечего делать.

— Делать-то нечего, бездельничать есть чего, — ухмыляюсь. — Мы можем ещё успеть на ужин.

— Ах да, действительно, ужин! — он приподнимается на локте, чтобы взглянуть на часы, стоящие под таким углом, что ниоткуда толком не видно. Мне после того, как я ворочала эту тушу, просто удивительно, как он легко двигается. — Ну пойдёмте, пойдёмте.

Когда мы являемся на ужин, все как-то нехорошо оборачиваются. То ли мы слишком близко друг к другу, то ли слишком довольные... Не знаю. Но хорошо, что Алтонгирела в кухне нет.

Кстати, надо проведать пациентов. Прямо после ужина отправляюсь сначала к Гонду — благо ему как раз понесли еду. Всё-таки Азамат его голодом не морит. У него всё по-прежнему, ничего не болит, и с наказанием своим он свыкся. После него иду к Эцагану. Уже у самой двери едва не сталкиваюсь с Алтонгирелом, который как раз выскочил в коридор и понёсся в сторону кухни так быстро, что волосы развеваются.

Стучусь и захожу. Эцаган сидит на кровати с бодрым видом и подозрительно красными губами. Это, кстати, очень хорошо. Это значит, что они не поругались из-за Эцагановой выходки. А то ещё не хватало, чтобы у Алтонгирела начались проблемы в личной жизни, он же мне тогда покоя не даст вообще.

— Хорошо выглядишь, — говорю. — Как жизнь?

— Терпимо, — ухмыляется.

— Алтонгирела есть отправил? — спрашиваю одобрительно, пока проверяю пульс. Пожалуй, кровообращение восстановлено, новую капельницу ставить не буду, только антибиотиков ещё вколю.

— Вообще-то мне принести, хотя я надеюсь, что он тоже что-нибудь съест.

Я делаю страшные глаза.

— Ты чего, тебе рано есть! У тебя ещё кишки не срослись.

— Но ведь хочется, — жалобно скулит Эцаган. Какой он всё-таки ещё маленький!

— Я тебе сейчас сахара в кровь загоню, от голода не помрёшь. А есть тебе нельзя.

— Ну хоть чуть-чуть...

Странно, после таких травм обычно аппетит долго не появляется. Уж никак не раньше, чем кишечник заживёт. Посмотреть, что ли, на него.

— Давай-ка я гляну, — говорю, берясь за сканер. Эцаган с интересом рассматривает свой заклеенный живот. Пластыря тоже не видел?

А вот тут уже кое-что, чего я не видела... чтобы ткани настолько восстановились за какие-то двенадцать часов?! Не может быть! Если только предположить, что у муданжцев регенерация идёт быстрее, чем у нас... вон Азамат и спит мало. Хм.

— Если палец порежешь, насколько быстро заживает? — спрашиваю для проверки.

— Ну, за пару часов, наверное, а что?

— Так, чтобы совсем следа не осталось?

— Без следа за день. А что?

Задумываюсь, барабаню пальцами по одеялу. Ну ладно, видимо, и правда быстрее восстанавливаются. Теперь я об этом аккуратно помолчу, а потом мы с одной надёжной подругой из центра генетических исследований получим нобелевку.

— Разрешаю попить бульона. И не надейся, я тут буду стоять, и прослежу, чтобы ты больше ничего не съел.

— Ура! — Эцаган делает какой-то жест рукой, видимо, означающий победу. Внезапно он хмурится. — Ой, а можно вас попросить, пока Алтонгирела нету, посмотреть, что у меня там на лбу?

— Ты хочешь сам посмотреть или чтобы я посмотрела? — криво ухмыляюсь.

— Ну... я просто хочу знать, как буду выглядеть, до того, как он увидит...

Взгляд его становится весьма тоскливым. Ох уж мне эти эстеты.

— Эцаган, я думаю, уж раз он до сих пор сидит у твоей постели, как пришитый...

— Да, я знаю, что он меня не бросит! — выпаливает Эцаган раздражённо. Видимо, я сегодня не первая с умными мыслями. Или Алтонгирел его сам задолбал уверениями. — Я просто хочу знать, что там.

Ладно, в конце концов, можно и показать. С такой-то регенерацией там уже должно быть не страшно. Поливаю пластырь перекисью — этот, хирургический, от неё сразу теряет липкость. Собственно, всё совсем здорово: на месте лазерного ранения еле заметная блестящая полоска, и больше ничего. Моя машинка да их регенерация — вот он, рецепт чуда.

Эцаган замечает моё обалделое выражение и кидается к зеркалу, которое, к счастью, просто по другую сторону кровати.

— Руками не трогай, — говорю. Всё-таки кожа нежная ещё, не стоит. Вижу в зеркале счастливую физиономию пациента: вот она, вечная награда за труды. Впрочем, от денег я тоже не откажусь. Да ладно, едой и транспортировкой откупились.

И тут, конечно, для пущего драматического эффекта, входит Алтонгирел с сервировочным столиком. Пока длится немая сцена, я успеваю откатить столик в сторону, чтобы не свалили, и выскочить из каюты в коридор. Общение пациента с семьёй я наблюдать не нанималась.

Стою, жду, пока наобщаются, чтобы проследить за кормлением. В конце коридора нарисовываются Азамат с Тирбишем. Заметив меня, ускоряют шаг.

— Что-то случилось? — спрашивает Азамат озабоченно.

— Да нет, просто жду, когда эти двое там внутри смогут воспринимать информацию.

Тирбиш осторожно заглядывает в щёлку.

— Ух ты... у-у-ух ты...

— Что, уже секс? — спрашиваю настороженно. С этим пока всё же лучше погодить.

— Не-ет, — хихикает, — но прикольно.

Азамат складывает руки на груди и вперяет в меня якобы укоряющий взгляд. Я усмехаюсь, но молчу, как партизан.

— О, — говорит Тирбиш. — Можем входить.

Они входят, и я следом. Наши голубки слегка раскраснелись, но оба совершенно счастливы, удивительно, что нас заметили.

— Ого, — говорит Тирбиш. — Вообще ни следочка! Вот это я понимаю, земляне крутые!