Айзек Азимов - Лаки Старр и большое солнце Меркурия

Маленький марсианин широко раскрыл глаза:

— Что-то не понимаю.

— Это очень просто. Если Певераль много раз бывал на Церере, почему он счел необходимым рассказать именно о том своем визите, когда состоялся пиратский налет? Почему именно о том, а не о каком-нибудь другом? Очевидно, он знал, по какому случаю я был на Церере, и это алиби было предназначено специально для меня. Следовательно, он знал, кто я такой.

А если он знал, кто я, то почему пытался убить меня, и Уртейла тоже? Нам подложили прорезанные костюмы, ты же знаешь. Мы оба занимались расследованием. Чего боялся Певераль?

И тут за банкетным столом он разговорился о сирианцах и роботах, и все стало на свои места. Рассказ Майндса вдруг обрел смысл, и я сразу понял, что робота на Меркурий могли привезти либо сирианцы, либо доктор Певераль, и больше никто. Мне казалось более вероятным, что это сделал Певераль, что он говорит о сирианцах для того, чтобы отвести подозрения от себя. Если бы робота нашли и неполадки прекратились, это бы послужило дымовой завесой, которая скрыла бы его собственную роль в этом саботаже, и, более того, это было бы прекрасной антисирианской пропагандой.

Мне нужны были доказательства. Сенатор Свенсон поднял бы крик, что это мы устраиваем дымовую завесу, чтобы скрыть некомпетентность и расточительство Совета. Мне нужны были веские доказательства. Так как рядом был Уртейл, я никому не рискнул говорить о своих планах, даже тебе, Бигмэн.

Бигмэн возмущенно зарычал:

— Когда ты, наконец, начнешь доверять мне, Лаки?

— Тогда, когда я смогу рассчитывать на то, что ты прекратишь выделывать боксерские фокусы с людьми, которые вдвое тяжелее тебя, — сказал Лаки с улыбкой, несколько уменьшившей язвительность этого замечания. — Итак, я отправился за роботом на солнечную сторону и решил использовать его в качестве свидетеля. Это мне не удалось, и пришлось вытягивать признание из Певераля.

Лаки покачал головой.

Бигмэн спросил:

— Ну, а что же Свенсон?

— Я надеюсь, что с этим покончено, — ответил Лаки. — Он вряд ли сможет много сделать теперь, после смерти Уртейла, так как в этом случае мы используем доктора Кука как свидетеля грязных приемов Уртейла. Но мы ему также ничем не сможем помешать, потому что двух самых ответственных работников меркурианской обсерватории пришлось освободить от должностей за уголовные преступления. Так что у нас с ним ничья.

— Марсианские пески! — застонал Бигмэн. — Этот парень опять будет висеть у нас на шее.

Но Лаки покачал головой.

— Нет, о сенаторе Свенсоне не стоит очень беспокоиться. Он жесток и опасен, но именно поэтому он заставляет Совет быть все время начеку, не дает нам расслабляться.

И потом, — задумчиво прибавил он. — Совету Науки нужна оппозиция так же, как Конгрессу и правительству. Если когда-нибудь Совет сочтет себя выше критики, то может настать время, когда он установит свою диктатуру на Земле, а мне совсем этого не хочется.

— Что же, возможно, и так, — сказал Бигмэн разочарованно, — но все равно, этот Свенсон мне не нравится.

Лаки рассмеялся, протянул руку и взъерошил волосы марсианина.

— Мне тоже, но не стоит сейчас думать об этом. Посмотри, вокруг звезды, и кто знает, куда мы полетим через неделю и зачем?