Сергей Лукьяненко - Стеклянное море

Серо-зелено-голубое. Расширяющийся гравикомпенсатор.

Я в ловушке — своей мечты и своих поступков. Я не умею любить и дружить. Я вынужден сражаться — повинуясь замыслам Отрешенных. Интересно, будет ли моя смерть предусмотрена ими? Стоит лишь отдать приказ катеру… Он ограниченно разумен, но если мое желание умереть истинно, он отключит защиту и вонзится в плодородную почву Ар-На-Тьина…

Шар гравикомпенсатора сжался. Но инерция оказалась сильней — меня бросило, тряхнуло в заботливых объятиях кресла.

— Что случилось? — прохрипел я. Из прокушенной губы сочилась кровь.

«Впереди люди, — спокойно доложил катер. — Продолжаем движение или меняем высоту?»

Он готов пролететь сквозь живых людей — умная машина, творение Сеятелей…

— Посадка, — скомандовал я. — Садись и открой люк.

Трава оказалась фиолетовой. Я утонул в ней по грудь — в мягких пушистых метелках, крошечных синеватых соцветиях, в сухой ломкой соломе, доходящей до колен. Щедрый мир… обреченный мир.

Сизая капля катера застыла за спиной — растопыренные стабилизаторы, открытые решетки двигателей. Похлопав по горячему боку, я пошел сквозь травяное море.

Это было плоскогорье: слева и справа вставали горные цепи, а впереди, метрах в двухстах, трава редела, обнажая красноватый склон, обрывающийся в пропасть. Вдали, на самой линии горизонта, темнели крошечные постройки.

— Что за город я вижу? — поинтересовался я у блестящей пылинки датчика, приклеившейся к воротнику комбинезона.

«Это не город — прошелестело в голове. — Хейорз — мясоперерабатывающий центр с прилегающим космопортом грузовых сообщений и поселками рабочих».

— Ясно. А где люди… из-за которых ты остановился?

«Впереди».

Я продолжал идти. Небо застилали серые тучи, но дождя, слава Сеятелям, не было. Пейзаж и без того выглядел более чем мрачно. Густое, колышущееся под легким ветром темно-фиолетовое море — и свинцовая крышка вместо неба. Как ни странно, света было достаточно — Ар-На-Тьин раза в полтора ярче Солнца Земли.

— Вперед, сквозь альпийские луга Ар-На-Тьина! — заорал я. — К неведомым людям… К цивилизации и мясокомбинату, что на данной планете едино!

«Не понял».

— Ну и хорошо.

Мне вдруг стало легко. Так бывает, когда сделано все, что только в твоих силах — а остальное вообще не в силах человеческих. Можно улыбаться, направляя горящий самолет на вражеские танки. Можно командовать собственным расстрелом. Можно привить себе неизлечимую болезнь и аккуратно записывать в дневник, как холодеют пальцы.

Я сделал все, что мог.

Я потерял больше, чем может потерять человек. Любовь и друзья — что остается? Работа?

Моя профессия — убивать. Можно говорить красивые слова: я дрался за свою любовь и свою планету… Неважно. Нельзя убивать ради жизни — а я убивал. Я шел против. Кто бы ни стоял на пути — я шел напролом.

Иначе — не умею.

Я смеялся, ломая переплетенные стебли фиолетовой травы. Терпко пахнущая пыльца осыпала меня синими брызгами — пьянящей пылью…

Редрак! Скотина! «Синяя пыль» — наркотик с планеты Фаа. Откуда на Ар-На-Тьине — планете, где у растений зеленый хлорофилл — фиолетовые травы Фаа?..

Я рванул капюшон, закрывая им голову. Недовольно заурчал компрессор, обдувая лицо профильтрованным воздухом. Под лопаткой и на сгибе локтя, под ключицей и на животе закололо — включились автоинъекторы… Конечно, если я действительно нажал на сенсор медицинского режима комбинезона. Если я иду по плантации Травы Счастья с Фаа, понятия сна и реальности давно уже смешались для меня.

— Редрак… — прошептал я. — Одуревший мафиози… Хромой придурок…

«Связь?» — осведомился катер.

— Да! Связь с человеком по имени Редрак — номер видеофона в моем сознании. Передай слова: «Редрак, ты расплатишься за ложь».

«Исполняю».

Это могло быть явью — и галлюцинацией. Если уж я забрел на поле «синей пыли», ни один врач не поручится за мое душевное здоровье.

Когда не можешь проснуться — лучше всего действовать как наяву. Я шел сквозь фиолетовые джунгли, бездумно улыбаясь, временами доставая атомарник и скашивая перед собой особенно густую траву.

Плантация кончилась. Я остановился, жадно глотая холодный воздух, бьющий из фильтров комбинезона. Вложил в ножны меч, с трудом припомнив, что вначале надо включить режим заточки.

На краю обрыва фиолетовая трава оказалась низкой — по щиколотку. Может, ей не хватало воды или каких-нибудь микроэлементов…

Вдоль обрыва тянулась длинная ровная площадка, едва тронутая фиолетовой гадостью. По ней, азартно перекрикиваясь, толкая и пихая друг друга, носились десятка два подростков. Черно-белый футбольный мяч мелькал между ними.

Вот они — мои глюки. Вытянув из ножен меч, я скосил две охапки наркотической травы. Бросил их на землю, устраивая подобие постели. И растянулся среди фиолетового моря под свинцовым небом.

Глюки. На планете Ар-На-Тьин не играют в футбол. Передо мной либо сборщики пыльцы, либо вообще никого. Что еще за мальчишки-футболисты в тысяче километров от городов, в сотне километров от поселка Хейорз…

Их действительно хватило бы на две команды, да еще несколько сидели в траве, наблюдая за игрой. Один из мальчишек повернулся, махнул мне рукой.

Галлюцинации. Жители Ар-На-Тьина, тем более дети, не столь избалованы зрелищем космических катеров, чтобы не обращать на них внимания… Но этот мальчишка был мне чем-то знаком.

«Экстренная связь», — пискнул бесплотный голос. И в то же мгновение, отметая все сомнения и нелепости, из наушников зазвучал голос Ланса:

— Сергей, ответь… Сергей, ответь…

— Я слушаю.

Вставать не хотелось. Что бы ни говорил Ланс, что бы ни происходило — какое значение это имеет для меня, заблудившегося в «земляничных полянах» Ар-На-Тьина? Земляничные поляны и Люси в небе с алмазами… У меня отняли любовь — оставьте хотя бы мои сны!

— Сергей, над планетой крейсер фангов… Он вышел из гиперпространства три минуты назад, уничтожил патрульный катер и лег на боевой курс. Сергей! Наш крейсер и храмовский корабль с Эрнадо идут на перехват, сближение через полторы минуты… Ты слышишь?

— Да.

Подростки на краю обрыва перестали гонять мяч. Самый старший, лет семнадцати-восемнадцати, сильным ударом отправил его за край пропасти. Черно-белый шар скользнул на фоне серого неба, отправляясь в долгий путь к земле.

Черно-белый мяч. Храм — зеркально-черный шар. Падение — как символ катастрофы. Подростки — как хроноколонисты… или мои друзья? Это бред. И голос Ланса — бред… наверное.

— Сергей, данные Храма… На крейсере нет кварковых боезарядов. Ты слышишь? Сергей?

— Да. Им не нужно облако пыли, Ланс. Они будут захватывать планету.