Дэн Симмонс - Эндимион

– По-прежнему подается энергия, – прибавила Энея. – В холодильниках ничего не испортилось. В некоторых домах мы видели накрытые столы, включенные проекционные ниши и тому подобное. Но людей нигде нет.

– И никаких признаков насилия, – сказал андроид, осторожно укладывая меня на заднее сиденье машины. Энея заботливо подстелила одеяло.

От боли в боку у меня перед глазами поплыли пятна. Между тем девочка зябко поежилась. Как ни странно, несмотря на жару, ее кожа покрылась пупырышками.

– Здесь произошло что-то ужасное. Я это чувствую.

Лично я не чувствовал ничего, кроме усталости и боли.

Мои мысли напоминали ртуть – растекались прежде, чем я успевал ухватиться за них и придать форму.

Энея забралась в машину и устроилась рядом со мной, А.Беттик занял место водителя. Как ни удивительно, машина завелась с первой попытки.

– Я могу управлять этой штукой, – сообщил андроид, включая передачу.

«Я тоже, – подумалось мне. – Водил на Урсе, было дело. Одна из немногих машин, с которыми я умею обращаться. И, быть может, не напортачу, если сяду за руль».

Мы выехали на главную улицу. Несмотря на крепко стиснутые зубы, я несколько раз вскрикивал от боли.

Энея взяла меня за руку. Ее ладонь была настолько холодной, что я чуть было не вздрогнул, а потом понял, что это моя рука такая горячая.

– Проклятая инфекция, – проговорила девочка. – Без нее ты бы давно поправился. Сколько всякой дряни водится в океане!

– Может, дело в ноже? – Когда я зажмурился, перед моим мысленным взором возник лейтенант, тело которого продырявили сотни игл. Я быстро открыл глаза, чтобы избавиться от наваждения. Дома стали выше, этажей десять каждый, и тени, которые они отбрасывали, соответственно удлинились. Однако жара и не думала спадать.

– Здесь жил знакомый моей мамы, ее спутник в последнем паломничестве на Гиперион, – сказала Энея. Ее голос то приближался, то отдалялся, словно исходил из плохо настроенного приемника.

– Сол Вайнтрауб, – прохрипел я. – Ученый из «Песней».

Энея погладила меня по руке.

– Все время забываю, сколько всего дядюшка Мартин ухитрился втиснуть в свою поэму.

Машина подпрыгнула на кочке. Я заскрежетал зубами, подавляя рвущийся наружу вопль.

– Знаешь, – промолвила Энея, сжимая мою руку, – мне бы хотелось познакомиться с этим человеком и его дочерью.

– Они отправились в будущее… вошли в Сфинкса… Как и ты…

– Угу. – Девочка поднесла к моим губам фляжку с водой. – Мама много рассказывала мне про Хеврон и про здешние киббуцы.

– Евреи, – прошептал я. На сем мой словесный запас иссяк: требовались все силы, чтобы сопротивляться боли.

– Они бежали от Второго Холокоста. – Энея смотрела прямо перед собой. – И основали здесь колонию.

Я закрыл глаза. Лейтенанта разнесло в клочья, оставшиеся от мундира лохмотья и куски плоти медленно падали в фиолетовое море…

Внезапно А.Беттик вновь взял меня на руки. Машина въехала внутрь просторного здания, которое выглядело достаточно зловеще – кругом сталепластик и закаленное стекло.

– Медицинский центр, – сообщил андроид. Дверь перед нами сама собой отъехала в сторону. – По крайней мере оборудование в порядке.

Должно быть, я заснул, а когда очнулся, испугавшись, что меня вот-вот проглотит разноцветная акула, то обнаружил, что лежу на каталке, которая мало-помалу исчезает в чреве автохирурга.

– До встречи, Рауль. – Энея отпустила мою руку. – Будем ждать тебя с той стороны.

Мы провели на Хевроне тринадцать местных дней, в каждом из которых насчитывалось около двадцати девяти стандартных часов. Первые трое суток меня терроризировал автохирург: я перенес не меньше восьми операций и выдержал весьма интенсивный восстановительный курс.

Как выяснилось, со мной и впрямь решил покончить некий микроорганизм с Безбрежного Моря (по правде говоря, изучив магнитограмму и результаты биосканирования, я убедился, что не такой уж он и «микро»). Эта тварь – автохирург не сумел в точности определить, что она собой представляет, – вцепилась мне в ребро и принялась подбираться к внутренним органам, разрастаясь, как грибок. Еще день, сообщил автомат, и хирургическое вмешательство уже не понадобилось бы.

После того как меня разрезали, вычистили и зашили, а потом повторили процедуру еще дважды, поскольку проклятый микроорганизм никак не желал признавать себя побежденным, автохирург занялся другими ранами. Дыра в боку оказалась достаточно большой для того, чтобы я истек кровью (удивительно, что этого не случилось, особенно если вспомнить, сколь усердно я отбивался от акул, которые навязывались мне в друзья). По всей видимости, жизнь в Рауле Эндимионе теплилась исключительно благодаря переливанию крови, которое Энея сделала мне на плоту, и нескольким дозам ультраморфа. Чтобы восстановить потерю крови, автохирургу пришлось израсходовать целых восемь ампул.

К счастью, мои опасения насчет того, что повреждены мышцы руки, не оправдались. Тем не менее автохирург уделил руке достаточно внимания в промежутке между операциями номер два и три. Он принял самостоятельное решение трансплантировать мне нервы из донорского банка больницы. На восьмой день Энея рассказала мне, что автомат регулярно испрашивал у людей разрешения, и я сумел улыбнуться, услышав, что каждая сколько-нибудь серьезная процедура предварительно получала одобрение «доктора Беттика».

Самой болезненной оказалась рана на ноге, которую попыталась откусить переливчатая акула. Расправившись с грибком, успевшим обосноваться в моем бедре, автохирург трансплантировал мне новую мышечную ткань и кожу. Сначала было чертовски больно, потом нога начала чесаться. Всю вторую неделю своего пребывания в больнице я получал ультраморф и прикидывал, не потребовать ли у девочки с андроидом под дулом пистолета еще наркотиков, чтобы избавиться от гнусной чесотки. К сожалению, пистолет пропал – утонул в фиолетовом море.

Где-то на восьмой день я впервые сумел сесть и худобедно поел – если синтетическую больничную пищу можно назвать едой. Мы с Энеей разговаривали о том о сем, и меня вдруг потянуло на откровенность.

– В последний вечер на Гиперионе мы пили с твоим дядюшкой Мартином, и я ему кое-что пообещал.

– Что именно? – поинтересовалась девочка, размешивая ложкой зеленую бурду в своей тарелке.

– Так, ничего особенного. Я обещал охранять тебя, найти Старую Землю и вернуть ее обратно, чтобы он увидел планету перед смертью…

Брови Энеи поползли вверх.

– Значит, вернуть Старую Землю? Очень любопытно.

– Это еще не все. Я должен встретиться с Бродягами, уничтожить Орден, подорвать могущество Церкви, а также, цитирую, выяснить, какого хрена нужно Техно-Центру, и остановить его.