Аллан Коул - Армагеддон. Книга 1

– И что теперь, отец Онфим?! – воскликнул Влад.

– Теперь… – священник мрачно усмехнулся. – Вся надежда, что наверху опять смогут договориться. Американцы объявят, что ответного удара не будет. Спишут всё на бесхозяйственность русских свиней, которые, однако, успели вовремя прислать извинения и выразили готовность выплатить достойные компенсации семьям пострадавших. В общем, вроде бы и не с чего войну начинать, не правда ли, сынок?

– Согласен, – осторожно ответил Влад.

Слишком уж загадочен и таинствен был сегодня отец Онфим. Влад, его верный ученик и последователь, привык к более или менее ясной картине мира, где человек его профессии по крайней мере знал, куда стрелять. Американцы – это американцы, а значит, враги. И все их союзники, разумеется, тоже. Врагов Влад ненавидел. И убивал их, если на то был ясный и недвусмысленный приказ. Хорошая работа. Ясный, понятный мир. А теперь…

– Так что пока все более-менее ясно, сынок. А вот потом, чуть позже, мы окажемся в неразрешимой и крайне неприятной ситуации. Самый простой вариант: предположим, американцы сбивают какой-нибудь наш корабль. И разумеется, немедленно извещают нас, что произошла трагическая ошибка, о чём они всей душой сожалеют…

– В таком случае мы немедленно нанесём ответный удар. – Для Влада выбор был ясен.

– Легко сказать… Сдаётся мне, что война уже началась, сынок. Я почему-то уверен, что уничтожение лайнера действительно было провокацией. Вполне в духе американцев, тебе не кажется? Так что опасайся шпионов, сынок. Мы будем за тебя молиться. Ну а сейчас… – отец Онфим бросил взгляд на часы, – тебе нужно идти. Скоростной перехватчик доставит тебя на «Бородино», надеюсь, раньше, чем туда прибудет Таня Лоусон. Больше никаких инструкций, никаких указаний и рекомендаций я тебе давать не буду. Принимай решения самостоятельно. Тебе предстоит тяжёлая работа, сынок… Американцы, конечно, недовольно поморщатся, заметив твой истребитель, но тут уж нам не до жиру и не до дипломатической вежливости.

Неожиданно кулаки священника сжались, искривились губы, придавая лицу непривычно злое выражение.

– Найди этого шпиона, Влад, – хрипло сказал он. – Найди и доставь мне этого негодяя по возможности живым. Найди его! А потом ты сможешь отдыхать – долго-долго…

– Э, да разве это отдых, отец Онфим. – Влад попытался скрыть напряжённо-удивлённое состояние в шутке. – Не успеешь глаза закрыть, а тебе уже орут в уши: «Подъём! Майор Прожогин, подъём!» А между этими мгновениями – сплошь кошмары с завывающими призраками…

– Сынок, я обещаю, что на этот раз твой сон будет долог, глубок и спокоен настолько, насколько это необходимо, чтобы стереть все дурные воспоминания из памяти и дать тебе возможность по-настоящему отдохнуть. – Голос священника был серьёзен и полон искреннего сочувствия.

Никогда ещё Влад не видел учителя таким торжественным и одновременно мрачным.

– Ну… Я пойду, наверное, отец Онфим?

– Да, сынок. Иди. Благословляю тебя. И ещё… пожалуйста, вернись. Вернись, умоляю тебя.

Со странным чувством удивления, смешанного едва ли не со страхом, вышел Влад из маленькой церкви. Путь его лежал в космопорт, где ему предстояло сесть в перехватчик Военно-космических сил и отправиться в путь к находящейся в Пограничной Зоне космической крепости «Бородино». Некоторое время ему придётся провести, прямо скажем, не в самых комфортных условиях, но, наверное, это сейчас даже лучше. Владу предстояло о многом подумать, и в первую очередь о том, что за таинственный голос звучал на заседании конклава.

Говорят, что моторные бесы умеют только злобно ругаться и ненавидеть людей. Говорят, что им неведома жалость, печаль, что они не могут испытывать сочувствие или впадать в отчаяние. Мягкокожие уверены, что их рабы, обладающие магической силой, есть не что иное, как машины для сотворения заклинаний. Дать им возможность хорошенько выпарить накипевшую злость в «Трёх повешенных монахах» или в каком-нибудь другом заведении того же типа – и хватит с них.

Старый Чёрт действительно был великим матерщинником. И действительно, моторные бесы сектора 666 собирались в своём любимом трактире, чтобы перемыть косточки своим мягкокожим хозяевам. Сам Старый Чёрт лично знал немало моторных бесов, которые с удовольствием отпраздновали бы уничтожение такого количества зазнавшихся мягкокожих. Много великих представителей бесплотного мира и несметное число всяких дьяволят помельче погибли в противостоянии с двуногими или сгинули, уже попав к ним в рабство. Что ж, на войне как на войне. Так вроде говорят мягкокожие. И немало бесплотных существ всех видов и размеров ещё встретят свою смерть в этой бесконечной невидимой войне. Может быть, мы будем следующими. Так что же – прикажете слезу пустить по этому поводу? Ну уж нет! За это нужно выпить и вволю повеселиться, насмехаясь над мягкокожими, угробившими несколько сот себе подобных.

Может быть, Старый Чёрт вёл бы себя именно так. Вполне вероятно. При том условии, что не его корабль был бы взорван этой шальной ракетой с сонмом призраков смерти в боеголовке.

Вычисленный в пространстве и цепко схваченный заклинаниями Даниэля Карвазерина, главного колдуна станции «Бородино», Старый Чёрт пришёл в себя после взрыва в каком-то отсеке русской космической крепости. Жёсткие, цепкие глаза на лице мягкокожего колдуна, его зловещий взгляд – вот первое, что увидел Старый Чёрт, когда сознание вернулось к нему.

Как бы то ни было, магических дел мастер, надо отдать ему должное, не стал задавать ему никаких вопросов.

– Ты ранен! – услышал Старый Чёрт встревоженный человеческий голос.

Тотчас же, словно проснувшись от громкого крика, острая боль пронзила его. Пронзила и залила целиком его бесплотную плоть и бездушную душу.

Вновь придя в сознание, Старый Чёрт обнаружил, что находится в огромном отсеке, предназначенном для проживания и местонахождения свободных от непосредственной службы потусторонних созданий. Прямо над собой Старый Чёрт обнаружил большую чёрную тучу, которая укрывала его, питала жизненной силой, боролась с мучившей его болью.

– Я – Гомула, – донеслось до Чёрта. – Лежи спокойно, не двигайся, приятель, дай мне закончить чтение заклинания.

Отсек был набит сотнями самых разных бесплотных созданий, в основном военного толка. Весь зал вполне мог сойти за уголок настоящего ада. Творение мягкокожих – стальные плиты – было скрыто за пеленой горячего жёлтого дыма; тут и там взмывали к потолку языки пламени, из угла в угол отсек прочерчивали молнии, извивающиеся, словно позолоченные змеи. Даже воздух – раскалённый, насыщенный запахом кипящей серы – нежнейшим бризом ласкал лицо Старого Чёрта, услаждая его истосковавшееся по тонкому аромату обоняние. Боль ослабила хватку когтистых лап. И всё же Старина пока что мог только лежать, а если говорить точнее – медленно парить в воздухе, распластавшись на одной из дымных туч.