Аллан Коул - Армагеддон. Книга 1

Игорь пожал плечами и ответил:

– Всё так, мадам. Катя абсолютно права.

Зелёная лампочка подтвердила искренность Игоря.

– Итак, на данный момент вы помолвлены, – кивнула Таня. – Поставим вопрос иначе: были ли вы помолвлены к моменту тревоги, окончившейся боевым пуском ракеты?

– Конечно были! – Катя опять топнула ногой. – Честное слово!

«Ангел» подмигнул красным. Впрочем, Таню это мало интересовало. Враньё Кати также мало значило, как и вся эта линия допроса, завершить которую следовало просто для порядка.

По правде говоря, Тане был нужен перерыв на размышление. И чем скорее, тем лучше. В любом расследовании истину можно ухватить только сразу после происшествия – если успеешь. А чуть опоздал – будь добр, копайся в болоте из липкой смеси полулжи и полуправды. Единственное отличие этого дела состояло в том, что ставки были слишком высоки, а цена провала – неизмерима.

К несчастью Игоря и Кати, она обнаружила в своём арсенале отличное оружие против них, воспользоваться которым ей предстояло прямо сейчас. Говоря начистоту, ей было жалко этих ребят – абсолютно ни в чём не виноватых, по её глубокому убеждению. Удар, который она собиралась нанести, был, прямо скажем, не из джентльменских. Таня внутренне презирала себя за это, но что ей оставалось делать? Только стиснуть зубы, взять себя в руки, как молитву повторить, что долг превыше всего, и – совершить тяжкий грех во имя этого самого долга.

Приподняв «Ангела» так, чтобы была видна красная лампочка, Таня глубоко вздохнула и тоном учительницы младших классов сказала:

– Вы просите меня о милости и жалости, – при этом обращалась она к обоим, словно не замечая того, что умоляла её одна Катя, – но даже в такой момент вы мне лжёте. Ложь, ложь, сплошная ложь.

Затем настала очередь гротескной характерной актрисы, загубленной в Тане Лоусон. Взрыв эмоций был сыгран предельно правдоподобно. Вскочив из-за стола, она словно случайно отшвырнула стул к стене и обвиняющим жестом ткнула пальцем в Игоря:

– Так-то вы помогаете следствию, старший лейтенант? Вы решили врать и изворачиваться до тех пор, пока под грудой вашей лжи не будет погребена память, сама память о катастрофе! Неплохо придумано: ложь – вместо могил, ложь – вместо надгробных памятников, ложь, вечная ложь – вместо вечной памяти!

Игорь не выдержал. Рухнув на колени, он обхватил руками голову и закричал:

– Я знаю, я всё знаю! Да, это я убил их, и никто, даже бог, не сможет простить мне этот грех!

Рыдания сотрясали его тело. Катя стояла рядом, словно парализованная.

Таня включила связь с командующим станцией:

– Адмирал Амириани!

– Слушаю вас, полковник Лоусон.

– Пожалуйста, уведите эту женщину. Я больше не нуждаюсь в её присутствии.

Вплоть до той секунды, когда вошедший часовой не вывел её из комнаты, Катя простояла неподвижно, глядя на рыдающего возлюбленного.

В последний момент она очнулась и крикнула Тане:

– Я клянусь, что, если с моим Игорем что-то случится, я найду на вас управу! Я с вами рассчитаюсь, потому что вы и только вы – стерва с каменным сердцем – виновны в страданиях не заслужившего их человека! Вам хочется засудить его, получить очередную нашивку на погоны, какую-нибудь медаль. Для вас он никто, но для меня… Я, я клянусь, клянусь…

Часовой вызвал напарника, и вдвоём, чертыхаясь и тяжело дыша, они вытолкали, выволокли рыдающую, полную обвинительного запала Катю из комнаты для допросов.

Тане удалось сохранить маску спокойствия на лице, чего нельзя было сказать о душевном равновесии. Нет, угрожали ей за время службы не раз, причём люди куда более опасные, чем эта несчастная девчонка. Но столько искреннего гнева, такой глубины чувств – как любви, так и ненависти, – Таня не встречала давно. Истерика Кати заставила её ещё раз задуматься над тем, что она делала, и лишь углубила внутреннее презрение к некоторым методам её полицейской работы.

Привычно обуздав и отбросив чувства, Таня подошла к Игорю.

– Что вам ещё от меня нужно? – простонал он, почувствовав её близкое присутствие.

– Расскажите мне всё снова, старший лейтенант. Но на этот раз постарайтесь обойтись без вранья.

Протянув ему руку, чтобы помочь подняться, Таня предложила ему сесть, подождала, пока он соберётся с мыслями, и демонстративно пододвинула «Ангела» к краю стола.

– Начинайте, – скомандовала она.

Игорь вновь повёл свой рассказ, который на этот раз не походил на заученный речитатив. Нет, Игорь заново переживал каждую минуту того рокового дежурства, слова его наполнялись живым, осознанным смыслом…

…Голос командующего раздался в его ушах: «Стреляй, чтоб тебя, стреляй же!»

– Есть! Подготовка к пуску уже идёт. Эй, в оружейном отсеке, пошевеливайтесь там! Докладываю: всё готово к пуску. Цель вижу.

– Огонь!

Игорь нажал пусковую кнопку. Ракета, несущая в себе Чивайста – духа смерти, устремилась к цели, готовая пронзить стену защитных заклинаний вокруг крейсера.

Словно молния, пронзили мозг Игоря впечатления Чивайста: слишком слабой казалась внешняя броня и магическая защита вражеского космолёта. Что ж, видимо, это тоже входит в план маскировки.

Голос Чивайста слово за словом впивался в него – как яд, капля за каплей:

– Эй, командир, цель вижу! Никуда они не денутся… отстыковываю гоблинов… готово! Эх, командир, а я ведь уже у цели! О'кей… сейчас!

И вдруг в последнюю секунду Игорь увидел и понял всё. Он увидел не бронированный крейсер, а беззащитный пассажирский лайнер. Увидел каюты со спящими в них людьми. Увидел. Увидел – и понял, что с ними должно случиться в следующий миг.

Затем раздался издевательски торжествующий визг Чивайста:

– Прямое попадание, командир! Отличная работа. Жаль, если ошибочка вышла с тем, куда мы вмазали, а то бы светила нам такая премия – закачаешься!

– Стоп! – скомандовала Таня. – А ну-ка, вернитесь назад, лейтенант Долгов. Вернитесь к тому месту, к той секунде, когда вы впервые осознали, что перед вами гражданский космолёт.

Игорь покачал головой и взмолился:

– Только не это, прошу вас. Я… ведь и так вижу лица каждого из них, мне и так безумно тяжело. Не заставляйте меня переживать это ещё раз.

– Нет, я требую – ещё раз. Но последний, обещаю вам.

На этот раз она позволила ему увести себя в мир его воспоминаний. Её чувства скользили по образам, выстраиваемым русским офицером. Вот… вот… вот она – русская ракета, несущаяся навстречу американскому крейсеру и ненавидящая американцев не меньше, чем сам Игорь Долгов. Сотни лет ненависти делали своё дело: жажда крови кипела в ней, ненависть и желание убивать проклятых американцев, уничтожать их всей мощью оружия, вот этой самой ракеты…