Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

На экране монитора всплывает название ее песни: «Поцелуй, чтобы можно было помечтать» Луи Армстронга. Мне эта песня не знакома, хотя это мало о чем говорит.

Звучит джазовая фортепианная мелодия, и Ари прикрывает глаза. Она так и начинает петь с закрытыми глазами. Голос у нее нежный, почти хрупкий, и песня так похожа на нее . Романтическая. Мечтательная. Обнадеживающая. Эмоции Ари проникают в меня вместе с музыкой, и совершенно очевидно, что она любит эту песню. Слова, мелодия – все ей близко, и она держит свои чувства в пузыре, который вот-вот лопнет.

Слушать ее – одно удовольствие, и я горжусь тем, что у нее хватило смелости выйти на сцену и петь не на потребу публике, а от чистого сердца.

Почему-то я нахожу глазами Квинта. Он сидит спиной ко мне, глядя на Ари, а его подружка все еще поглощена телефоном. Я замечаю, что волосы Квинта растрепаны на затылке, словно он сегодня не потрудился причесаться.

И тут Квинт поворачивает голову. Он выглядит угрюмым. На секунду мне кажется, что он оборачивается, чувствуя, что я смотрю на него, оцениваю . Но нет, его внимание приковано к соседнему столику. Я вытягиваю шею и вижу там двух парней студенческого возраста. Один из них допивает остатки пива. Другой складывает ладони рупором и кричит:

– Завязывай с этим унылым джазовым дерьмом!

У меня отвисает челюсть. Что, простите ?

Его друзья хохочут, а тот, что с пивом, машет пустым стаканом:

– Иди к нам. Я подарю тебе поцелуй, о котором ты мечтаешь!

Другой парень добавляет:

– Может, тогда мы сыграем настоящую музыку!

Немыслимо. Да они издеваются над ней. Что не так с этими людьми?

Я перевожу взгляд на Ари. Она все еще поет, но теперь ее глаза открыты, а голос неуверенно дрожит, и щеки пылают.

Я думаю о том, как много значит для нее этот момент, и невольно сжимаю под столом кулаки, возмущенная тем, как эти придурки только что его испортили.

Я всматриваюсь в самодовольные лица парней. Мысленно представляю, как один из них давится чипсами, а другой проливает сальсу на свою рубашку от «Томми Багама». Право, мироздание, если ты когда-нибудь…

Какой-то крошечный шарик летит к их столику и попадает в глаз одному из парней. Тот вскрикивает и закрывает лицо ладонью.

– Какого черта? – рычит он и тянется за салфеткой, не замечая, что на ней стоит стакан с пивом. Парень тянет к себе салфетку. Стакан опрокидывается, пиво стекает по краю стола прямо на колени им обоим. Раздается шквал проклятий – неудачники пытаются отодвинуться от разрастающейся между ними лужи.

Ари хрипло усмехается. Аккорды песни окутывают ее, но она уже не поет. Чувство обиды ушло, сменившись благодарностью, и на мгновение мне кажется, что причина во мне. Неужели я только что ?..

Но тут Ари смотрит на Квинта, и я вижу, что его плечи дрожат от еле сдерживаемого смеха. Он размешивает ложкой жидкость в стакане, и кубики льда звенят о стенки.

Парни все еще озираются, тщетно вытирая промокшие штаны куцыми бумажными салфетками. Один из них находит снаряд и поднимает его. Вишенка!

Карлос торопливо подходит к ним, пытаясь притвориться обеспокоенным хозяином заведения, хотя холодное выражение его лица подсказывает мне, что он, вероятно, слышал их выкрики. Он натянуто извиняется и бросает на стол стопку салфеток.

Но не предлагает заменить пролитое пиво.

Ари заканчивает песню и убегает со сцены, как будто та горит. Со вздохом облегчения она плюхается на наш диванчик.

– Это на самом деле было ужасно?

– Нет! Конечно, нет! – отвечаю я и нисколько не лукавлю. – Ты была великолепна. Не обращай внимания на этих шутов.

Она наклоняется ко мне поближе:

– Ты видела, как Квинт запустил в них вишенкой?

Я киваю. И, как бы ни противилась этому, признаю:

– Это было круто. – Я драматично закатываю глаза. – Полагаю, в нем есть и положительные качества. Но, поверь мне, их мало, и они редкие гости.

Мы остаемся, чтобы послушать еще пару выступлений. Музыка в основном современная, я слышала эти песни, но не могу назвать имена исполнителей. Ариана Гранде? Тейлор Свифт? Потом кто-то выходит с песней группы «Куин» – ну, уж этих-то ребят я ни с кем не перепутаю.

– А теперь, чтобы доставить вам удовольствие, – объявляет Триш, проверяя что-то на караоке-автомате, – приглашаем на эту сцену… Пруденс!

Мы с Ари оборачиваемся к Триш, но в следующее мгновение я уже обрушиваюсь на Ари.

– Ты записала меня?

– Нет! – восклицает она, в отчаянии заламывая руки. – Я бы никогда так не поступила! Без твоего разрешения – ни за что, клянусь.

Я рычу от злости, но не на Ари. Ей я верю. Она бы действительно так не поступила.

Может, в зале есть еще одна Пруденс? Каков процент вероятности? Я ни разу не встречала свою тезку, и никто явно не собирается подниматься на сцену.

– Должно быть, Джуд сдал меня перед уходом.

– Тебе вовсе не обязательно выступать, – говорит Ари. – Скажи ей, что ты передумала. Или что кто-то без спросу включил тебя в список.

Я ловлю взгляд Квинта, брошенный через плечо. В его глазах удивление. Любопытство.

Пульс учащается. Ари права. Никто не заставит меня выйти на сцену. Я не записывалась на выступление. Не давала своего согласия.

Ладони становятся влажными. Я еще даже не вышла из-за столика, а уже чувствую, что все на меня смотрят. Выжидающе. Оценивающе. Возможно, это просто игра моего воображения, но горло все равно сжимается.

– Пруденс? – Триш оглядывает зал. – Ты здесь?

– Хочешь, я скажу ей, что ты передумала? – предлагает Ари.

Я качаю головой:

– Нет. Нет, все в порядке. Это всего лишь песня. Я справлюсь. – Я резко выдыхаю и встаю из-за стола.

– Постой!

Я оглядываюсь на Ари. Она наклоняется вперед, тянется большим пальцем к уголку моего рта и вытирает его.

– Помада размазалась. – Она усаживается обратно и ободряюще кивает мне. – Так лучше. Выглядишь отлично.

– Спасибо, Ари.

Я откашливаюсь и подхожу к сцене, стараясь не встречаться глазами с болванами в соседнем уголке. Как, впрочем, и с Квинтом. Я убеждаю себя в том, что нисколько не нервничаю. И ничего не боюсь.

Это всего лишь четыре минуты твоей жизни. Ты справишься.

Только бы Джуд выбрал приличную песню…

Триш выставляет микрофон, и я смотрю на монитор, на название песни. Уф . Ладно. Неплохо. Джуд прислушался к предложению Ари и записал меня на песню Джона Леннона – ту, что я люблю и определенно знаю наизусть.

Я облизываю губы и повожу плечами, пытаясь настроиться на выступление. Я не великая певица и знаю это. Но недостаток природного таланта я могу с лихвой компенсировать сценическим мастерством. Я – Пруденс Барнетт. И не потерплю посредственности или неуклюжести, пусть даже в караоке на тускло освещенной сцене туристической забегаловки на Мейн-стрит. Я буду улыбаться. Буду работать с публикой. Может быть, даже станцую. Мое пение не принесет мне никаких наград, но это не значит, что я не смогу получить удовольствие.