Роберт Хайнлайн - Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет

Через несколько секунд серебристая кабина появилась в нижней части второй фермы. Казалось, она медленно ползла вверх — на самом деле первую половину пути она проходила с большим ускорением, — и наконец исчезла в верхнем строении рядом с ними.

— Девятая группа! — загремел громкоговоритель позади.

— Это меня, Мэтт, — вздохнул Текс. — Передай маме, что мои последние слова были о ней. А себе возьми мою коллекцию марок.

Он пожал Мэтту руку и пошел вместе со своей группой к кабине.

Кандидат, который только что говорил с ними, с трудом проглотил слюну; Мэтт увидел, что он страшно побледнел. Внезапно он сорвался с места и двинулся в направлении девятой группы, но присоединяться не стал, а подошел к кадету, выстраивавшему группу, и что-то ему сказал. Кадет пожал плечами и знаком разрешил отойти в сторону.

Мэтт почувствовал, что нисколько не презирает несчастного кандидата, а скорее жалеет.

Его испытательная группа выстроилась вслед за девятой. Их провели в верхнее здание, и кадет, руководивший группой, объяснил суть теста:

— Сейчас мы проведем испытания на способность вашего организма переносить высокое ускорение, свободное падение или невесомость, а также резкие изменения в ускорении. Испытания начнем в центрифуге с ускорением в три нормальных g , затем, когда кабина начнет падать с вершины утеса, вы полностью лишитесь веса. В нижней части фермы она скользит вдоль спирали и замедляется с ускорением в три g . После остановки кабина перемещается в ту ферму, вдоль которой она будет подниматься. Подъем начнется при ускорении в два g , которое уменьшается до нормального, а затем, когда кабина оказывается наверху, наступает невесомость. На следующем этапе цикл повторяется снова, но уже на более высоких ускорениях, и так до тех пор, пока не будет выявлена реакция каждого из вас. Вопросы?

— Как долго будет свободное падение, сэр? — спросил Мэтт.

— Одиннадцать секунд. Можно бы сделать и подольше, но для того, чтобы увеличить время свободного падения вдвое, требуется высота в четыре раза больше, чем эта. Думаю, вам и такой хватит вполне, — заключил он с мрачной улыбкой.

— Извините, сэр, а что это значит — «выявление реакции»? — послышался чей-то робкий голос.

— Это значит, что реакция организма может оказаться любой — кровотечение, потеря сознания и всякое такое.

— А это опасно?

— Да как вам сказать… А что вообще можно считать безопасным? Механических неполадок, правда, до сих пор не было, — пожал плечами кадет. — Частота вашего пульса и дыхания, давление крови и другие данные будут передаваться с помощью телеметрии на пульт управления. Мы постараемся, чтобы во время испытаний никто из вас не погиб.

Вскоре после этого группа проследовала вслед за кадетом по коридору, прошла в дверь и оказалась внутри кабины. В ней находились маятниковые сиденья — какие обычно бывают в скоростных машинах, но у этих была наполовину откинутая спинка и очень толстый слой обивки. Кандидаты пристегнули ремни, и медики закрепили на теле каждого из них телеметрические датчики. Кадет внимательно проверил надежность крепления ремней, затем вышел и вернулся с офицером, который проверил все еще раз. После этого кадет раздал «аварийные пакеты» — двуслойные матерчатые мешки, которые вешались на шею и скотчем крепились ко рту каждого кандидата, чтобы в случае приступа рвоты не перепачкать соседей. Закончив приготовления, он спросил:

— Все готовы?

Молчание. Кадет удовлетворенно кивнул, вышел из кабины и закрыл за собой дверь.

Мэтт пожалел, что вовремя его не остановил.

Шли секунды, и все оставалось без изменений. Затем кабина как-то непонятно накренилась; на самом деле наклон дала не кабина — стали отклоняться сиденья по мере того, как кабина начала набирать скорость. Затем сиденья вернулись в прежнее положение, но Мэтт почувствовал, насколько тяжелее сделалось его тело, и понял, что это они кружатся в центрифуге. Его прижало к спинке сиденья; руки, казалось, налились свинцом, ноги тоже стали тяжелыми, настолько, что он не мог ими пошевелить.

Внезапно чувство тяжести исчезло, вернулся обычный вес… а потом тело приподнялось, словно в попытке вырваться из пристяжных ремней. Желудок начал куда-то проваливаться. Мэтт судорожно глотнул: завтрак вроде бы остался на месте. Кто-то закричал: «Падаем!», что показалось Мэтту совершенно излишней констатацией очевидного.

Он сжал зубы, напрягся, ожидая удара о скалы, но удара не было. Удара не было, а его желудок по-прежнему старался сбежать из тела. Одиннадцать секунд? Вранье, он уже падает дольше! Неужели что-то случилось?

Они все падали и падали.

Бесконечно.

Потом его прижало к сиденью. Эта сила росла и росла, пока он не стал таким же тяжелым, как и перед началом падения. Его многострадальный желудок попытался избавиться от завтрака, но сила тяжести оказалась сильнее, она была даже слишком велика.

Тяжесть исчезла, вернулся нормальный вес. В следующее мгновение кабина будто подпрыгнула, и на мгновение вернулось ощущение невесомости, его желудок ударился в панику, но это ощущение длилось не больше мига, и его тело обмякло на подушках кресла.

Открылась дверь и в кабину вошел кадет в сопровождении двух медиков. Кто-то закричал: «Выпустите меня отсюда! Выпустите меня!» Кадет, не обращая внимания на крик, прошел к креслу, стоявшему прямо перед Мэттом. Он наклонился над юношей, неподвижно сидящим в кресле, расстегнул пристежные ремни, и медики вынесли тело. Голова юноши безвольно болталась на носилках. Затем кадет подошел к кандидату, поднявшему шум, отстегнул ремни и сделал шаг в сторону. Юноша встал, пошатнулся и с трудом вышел из кабины.

— Кому сменить гигиенический пакет?

Послышались приглушенные ответы. Кадет быстро раздал новые пакеты и помог их закрепить. Мэтт с облегчением подумал, что его-то пакет в замене не нуждается.

— Приготовиться к пятикратной перегрузке, — скомандовал кадет. Он заставил каждого из оставшихся в кабине назвать свое имя.

Перекличка еще не закончилась, как один из юношей попытался подняться, дергая за ремни, удерживающие его в кресле. Не прекращая переклички, кадет помог ему расстегнуть ремни и сделал жест в сторону открытой двери, потом вышел следом за ним. Дверь захлопнулась.

Мэтт почувствовал, как его охватывает невыносимое напряжение. Когда растущая сила тяжести снова вдавила его в сиденье, ему даже вроде бы полегчало, но только на мгновение, потому что трудно было не догадаться: пять g гораздо хуже, чем три. Грудь сдавило железными тисками, он не мог даже вздохнуть.

Колоссальное давление исчезло, они снова перевалили через край и сорвались вниз, началось падение. На этот раз несчастный желудок не выдержал; Мэтт пожалел, что вообще что-то ел за завтраком.