Роберт Хайнлайн - Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет

— Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр, — торжественно кивнул Мэтт. — Мне не нужно идти в часовню, я узнал все, что мне было нужно знать.

— Отлично. А теперь бегом к себе в комнату и начинайте готовиться. Вам же самому будет неловко, если вы опоздаете на собственную присягу.

Первая поверка была назначена на двадцать один час в центральном зале. Мэтт пришел одним из первых, гладко выбритый, в чистом комбинезоне. Кадет, стоящий у входа, записал его фамилию и попросил подождать в зале. Мэтт увидел, что все стулья из зала были убраны. Над сценой в дальнем конце висела эмблема Федерации — три переплетенных кольца, символизирующих Свободу, Мир и Закон. Кольца были соединены одно с другим таким образом, что стоило удалить одно, и вся эмблема рассыпалась. Под эмблемой Федерации виднелась эмблема Космической патрульной службы — звезда, сияющая в ночи.

Текс едва не опоздал. С трудом переводя дыхание, он подошел к Мэтту и поздоровался; и буквально в то же мгновение кадет, стоящий на сцене, скомандовал в микрофон: «Внимание!»

— Всем собраться в левой части зала, — продолжил он.

Кандидаты сбились в тесную группу.

— Оставайтесь здесь до начала поверки. Когда назовут вашу фамилию, отвечайте: «Здесь!» — и переходите на противоположную сторону зала. Там на полу нанесены белые линии. Выстраивайтесь вдоль них.

Еще один кадет спустился со сцены и подошел к столпившимся кандидатам. Остановился, взял один листок бумаги из четырех, которые держал в руке, и протянул его Тексу.

— Вот вы, мистер, — сказал он. — Возьмите.

Озадаченный Джермэн взял листок и с удивлением посмотрел на кадета:

— Зачем?

— Услышав свое имя, вы ответите: «Здесь!» Когда произнесут фамилию, написанную на этом листке, сделаете шаг вперед и скажете: «Я за него».

Текс взглянул на листок. Мэтт заметил, что там было написано: «Джон Мартин».

— А зачем это? — спросил Текс.

Кадет посмотрел на него:

— Вы и вправду не знаете?

— Нет.

Кадет раздраженно хмыкнул:

— Ну, раз это имя ни о чем вам не говорит, просто считайте, что это ваш друг, который не смог прийти на поверку. Вы отвечаете вместо него, чтобы все думали, что он здесь. Понятно?

— Да, сэр. Понятно.

Кадет пошел дальше. Текс повернулся к Мэтту:

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Нет.

— И я ничего не понимаю. Может быть, дальше станет ясно.

Кадет, стоящий на сцене, скомандовал в микрофон: «Внимание! Начальник Академии!» Из двери в задней половине зала вышли два офицера, одетых в черные, как ночь, мундиры. Тот, что помоложе, шел так, что его рукав касался локтя старшего офицера. Они вышли на середину сцены, молодой офицер остановился. Старший офицер мгновенно последовал его примеру, после чего адъютант отошел в сторону. Начальник Академии стоял, повернувшись лицом к новому классу. Вернее, даже не к классу, а к центру зала. Шли минуты. Кто-то кашлянул, послышался шорох ботинок по полу. В следующее мгновение офицер повернул к юношам голову:

— Добрый вечер, джентльмены.

Глядя на него, Мэтт отчетливо вспомнил замечание кадета Саббателло: «Он не слепой , мистер Додсон!» Глаза коммодора Аркрайта выглядели как-то странно: глазницы уходили глубоко внутрь и веки были опущены, как у задумавшегося человека. И тем не менее, когда взгляд этих невидящих глаз остановился на нем, Мэтт был уверен, что коммодор не только видит его — он может заглянуть в голову и прочесть мысли.

— Я приветствую вас как новых членов нашего братства. Вы приехали сюда из разных стран, некоторые — с других планет. У вас разный цвет кожи, и вы принадлежите к разным вероисповеданиям. Несмотря на все это, вы должны стать и станете братьями.

Кое-кто из вас тоскует по дому. Прислушайтесь к моему совету: не нужно тосковать. С сегодняшнего дня каждая из планет нашей Федерации — это ваш дом, такой же, как и все остальные. Каждое живое мыслящее существо в нашей Солнечной системе — это ваш сосед, и на вас возлагается ответственность за его благополучие.

Сейчас вы произнесете слова присяги, принять которую вы согласились добровольно, и станете членами патруля нашей Системы. Со временем вы будете офицерами патруля. Нужно, чтобы вы поняли, какую ответственность вы принимаете на себя. Вы проведете бесчисленные часы, готовясь овладеть новой профессией, приобретая навыки космонавта и профессионального военного. Вы овладеете знаниями и навыками, но не они сделают вас офицерами патрульной службы.

Коммодор сделал паузу, затем продолжал:

— Офицер, командующий кораблем патрульной службы вдали от места базирования, является последним из абсолютных правителей, потому что остановить его может только он сам. Он бывает по долгу службы в местах, где не существует иной власти. И он должен быть олицетворением закона и разумного, справедливого и милосердного правления. Более того, членам патрульной службы — как поодиночке, так и всем вместе — дано самое грозное оружие, самая страшная сила, которая может одолеть или уничтожить любую другую известную нам силу; и вместе с этой силой на них возложена обязанность сохранять мир в нашей Системе и защищать гражданские права народов, ее населяющих. Они — это солдаты свободы.

Недостаточно быть умным, смелым, умелым; те, кому доверена эта власть, должны обладать безукоризненным чувством чести, самодисциплиной, не дающей проявиться честолюбию, тщеславию или жадности, каждый из них должен уважать права, свободу и достоинство всех существ и иметь непоколебимое стремление вершить правосудие и проявлять милосердие. Этот человек должен быть подлинным рыцарем.

Коммодор смолк, и в огромном зале воцарилась абсолютная тишина. Затем он произнес:

— Пусть те, кто готов принять присягу, построятся для переклички.

Кадет, выполнявший роль адъютанта, вышел вперед:

— Адамс!

— Э-э, здесь, сэр! — Кандидат поспешно перешел на другую сторону зала.

— Акбар!

— Здесь!

— Альварадо!

— Здесь!

— Андерсон, Питер…

— Андерсон, Джон…

— Анжелико…

Наконец, кадет произнес:

— Дэйна… Делакруа… Де Витт… Диас… Доббс…

И вслед за ними:

— Додсон!

— Здесь! — выкрикнул Мэтт.

Его голос сорвался, но никто не засмеялся. Он поспешил на другую сторону зала, встал на свое место и замер в ожидании. Перекличка продолжалась:

— Эдди… Эйзенхауэр… Эрикссон…

Юноши переходили на другую сторону зала, оставшихся было совсем мало.

— Сфорца… Стенли… Сулейман…

Наконец, кадет вызвал последнего кандидата:

— Зам!

Выкрикнув: «Здесь!», последний юноша пересек зал.

Но перекличка не закончилась.

— Далквист! — торжественно произнес кадет.

Тишина.

— Далквист! — повторил кадет. — Эзра Далквист!