Роберт Хайнлайн - Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет

— Пока я возился с нейтронами, мир не стоял на месте, — произнес доктор Каргрейвз, качая головой. — Ну что ж, юные дарования, такими темпами вы уже очень скоро приступите к квантовой теории и волновой механике. И как это преподаватели решились так вас загружать? Вы понимаете аксиоматический подход к математике?

— В общем-то, да.

— Ну-ка?

Морри набрал полную грудь воздуха.

— Ни один из разделов математики, даже арифметика, не описывает существующую реальность. Вся математика умозрительна и не связана напрямую с окружающим миром, за исключением тех случаев, когда оказывается удобно выражать явления природы через понятия математики.

— Хорошо. Дальше.

— Но даже и в этом случае результаты математики не бывают реальными, хотя они «верны» в том смысле, как их понимали древние. Каждая математическая система основана на произвольных допущениях, называемых постулатами. В древности их именовали аксиомами.

— Прекрасно, парень! Ну а теперь об операционном подходе к научной теории. Нет, пусть Арт расскажет.

Тот смутился. Морри, явно довольный собой, с облегчением передал слово ему.

— Ну… операционный подход — это… э-э… построение теории в терминах выполняемых операций, например измерений, отсчета времени и тому подобного, чтобы не извлекать из эксперимента факты, которых в нем нет.

Каргрейвз кивнул:

— Прекрасно. Я вижу, ты понимаешь, о чем говоришь. — Он помолчал и добавил: — А вы всерьез интересуетесь ракетами?

На сей раз ответил Росс:

— Ну… конечно интересуемся. Мы и впрямь хотим выиграть этот конкурс.

— И только?

— По правде сказать, нет. Мы все надеемся, что, может быть, однажды…

Его голос прервался.

— Мне кажется, я понял. — Каргрейвз выпрямился. — Но при чем здесь конкурс? Ведь вы сами сказали, что модель всегда будет проигрывать настоящим ракетам. Премии дают только для того, чтобы поддерживать интерес к ракетостроению. Когда я был мальчишкой, то же самое происходило с авиамоделированием. Но вы, ребята, способны на большее, так почему бы вам не задуматься о вещах посерьезнее и не побороться за главный приз ?

Три пары глаз уставились на него.

— Что вы имеете в виду?

Каргрейвз пожал плечами:

— Почему бы вам не полететь со мной на Луну?

В помещении клуба воцарилась тишина, такая осязаемая, что ее можно было нарезать на куски и наделать бутербродов. Росс первым обрел дар речи.

— Вы это серьезно говорите? — сдавленным голосом произнес он.

— Отчего же нет? — спокойно отвечал доктор Каргрейвз. — Я не шучу. Предлагаю вам совершить путешествие на Луну. Я хочу полететь туда с вами. Арт, — добавил он, — закрой рот, не то челюсть отвалится.

Племянник судорожно сглотнул, пошевелил губами, словно хотел что-то сказать, и снова разинул рот.

— Но послушайте… — Слова потоком хлынули из него. — Дядя Дон, если вы возьмете нас собой… я хочу сказать, как мы сможем… а если сможем, что мы будем использовать в качестве… Каким образом вы предлагаете…

— Спокойно, спокойно! — возразил Каргрейвз. — Помолчите минутку, и я все объясню. А после вы обмозгуете и решите, стоит ли вам связываться со мной.

Морис хлопнул ладонью по стоявшему рядом лабораторному столу:

— Мне все равно, на чем вы собираетесь лететь, хоть на метле! Я с вами.

— И я, — быстро добавил Росс, облизывая губы.

Арт негодующе посмотрел на товарищей:

— А я что, отказывался? Я только спросил… Черт возьми! Я тоже с вами, вы же знаете.

Молодой ученый слегка поклонился, не вставая с места:

— Джентльмены, я благодарен вам за доверие, но будем считать, что никаких обязательств на себя вы еще не брали.

— Ну и что…

— Тише, — попросил доктор. — Раскрою вам свои карты, а уж потом мы обсудим дело. Вы, ребята, когда-нибудь давали клятву?

— Было дело. Мы принимали скаутскую присягу.

— А мне однажды пришлось свидетельствовать в суде.

— Отлично. Вы должны дать слово, что без моего согласия не станете никому рассказывать о том, что я вам сейчас сообщу, независимо от того, выгорит у нас дело или нет. Конечно, вы не обязаны молчать дольше, чем вам позволит совесть. Разумеется, вы можете нарушить обещание в том случае, если у вас появятся моральные или правовые основания, но до тех пор вы будете хранить тайну. Полагаюсь на вашу честь. Ну как, согласны?

— Да, сэр!

— Конечно!

— Еще бы!

— Ну что ж, — произнес Каргрейвз, откидываясь на спину, — это просто формальность, чтобы убедить вас в необходимости держать рот на замке. Зачем это нужно — поймете позже. А теперь о деле: я всю жизнь мечтал дожить до того дня, когда человечество покорит космос и начнет осваивать другие миры. И я хотел принять участие в этом деле. Думаю, вы понимаете меня. — Он обвел рукой книжные полки. — Эти мысли мне внушили те самые книги, которые читаете и вы. К тому же вы в достаточной степени безрассудны, чтобы разделить мои чувства. Все, что я видел на ракетном полигоне, здесь и вчера в лаборатории Арта, свидетельствует о том, что вам мало мечтать и читать книги. Вы хотите что-то сделать. Верно я понимаю?

— Конечно! — воскликнули все в один голос.

Каргрейвз кивнул:

— В ваши годы я мыслил точно так же. Первый диплом я получил как инженер-механик, считая, что ракеты — это только механика и ничего другого мне не потребуется. Получив диплом, я поработал инженером, пока не накопил денег, чтобы вновь пойти учиться. Я понял — господи, да разве я один? — что без атомной энергии нечего и думать о создании звездолетов, и получил докторскую степень по ядерной физике. Затем были война и Манхэттенский проект [4] Проект «Манхэттен» — кодовое обозначение секретного института, который был создан в 1942 г. в США для разработки и создания ядерной бомбы под руководством генерала Лесли Гровса. .

Наступила Атомная эра, и многие люди считали, что космические перелеты начнутся едва ли не завтра. Они заблуждались. Никто не знал способа обуздать атом и заставить его двигать ракету. Известно ли вам почему?

— Э-э… думаю, да, — нерешительно произнес Росс.

— Поделись догадками.

— Для ракеты нужна масса, умноженная на скорость, очень немного массы, отбрасываемой струей, и очень большая скорость. Но при ядерной реакции массы освобождается очень мало, а энергия практически целиком уходит в излучение, которое беспорядочно рассеивается и не образует направленной струи. Но…

— Так, так, и что же?

— И все-таки должен быть способ использовать эту силу. Уж больно много энергии содержится в такой мизерной массе — тут должен быть хоть какой-то способ.

— Именно об этом я и думал, — с улыбкой сказал Каргрейвз. — Мы построили атомные станции, дающие больше энергии, чем гидростанция Боулдер. Мы создали атомные бомбы, по сравнению с которыми те две, которые были использованы во время войны, не более чем петарды. Мы умеем добывать энергию и умеем ее разбрасывать. И все же нам не удалось запрячь эту энергию в ракету. Помимо этой существуют и другие сложности. Вы знаете, что на атомных электростанциях имеется мощная защита, ограждающая персонал от смертоносных лучей. А это означает огромный вес. Для ракеты же вес — это все. За каждую сотню фунтов мертвого веса мы расплачиваемся горючим. Представьте себе, что защитная оболочка весит всего лишь тонну. Сколько горючего придется израсходовать, а, Росс?