Даниэль Зеа Рэй - Егерь

– Ага, – Роден в вечернем платье лежала на диванчике и пила лимонад из красивого бокала, – Стефан тут ни при чем. Это тебе булками так талию разнесло! – она засмеялась. – Вы Фуиджи уже сказали или ждете, когда он сам догадается?

– Ждем! – победоносно произнесла Сафелия и повернулась к зеркалу спиной. – Хм-м-м… А я ничего!

– Одеялко, не дави на жалость! Ты то, что надо!

– Обязательно было дермоспон на себя лепить на мою свадьбу? – Сафелия с укоризной взглянула на разноцветную Роден.

– Прости, но маму сегодня вечером я радовать не собираюсь!

– Зафира бы порадовала!

– Зафиру наплевать в дермоспоне я или без. У него твердое желание, – она отсалютовала подруге бокалом, – которое я с удовольствием удовлетворяю.

Сафелия закатила глаза.

– Только на людях так не делай! – добавила Роден. – Это неприлично!

Сафелия показала Роден язык.

– Ну что, – Роден поставила бокал на тумбочку и встала. – Позову твоего отца и пусть он тебя к алтарю ведет.

– Роден…

– Что? – она обернулась у двери.

– Ты самая близкая подруга, которая у меня когда-либо была. Я очень тебя люблю и рада, что мы с тобой есть друг у друга.

– У тебя гормоны сейчас из ушей попрут! – хохотнула Роден и вышла.

Она украдкой стерла слезы с глаз и помахала рукой Фуиджи. Пора. Пора официально выдать Сафелию замуж.

Месяц спустя. Олмания.

Роден шла по длинному проходу под руку с Сафелией. Это она настояла, чтобы к алтарю ее привела подруга, а не мать. Белоснежное платье Роден длинным шлейфом простиралось за ее спиной, и на голографической проекции то и дело возникали строки известных поэтов, написанные черным шрифтом и на разных языках. Строки о страсти, о дружбе, об уважении, о смирении и, конечно же, любви. Роден предупредила Зафира, что никаких «огненных танцев» на приеме не будет, и что она не станет повторять подвигов Сафелии, которая все-таки умудрилась станцевать с пульсарами в национальном олманском наряде на собственной свадьбе. Стефан был в ярости. Правда, Роден заметила, что он потом пустил слезу. Роден посчитала, что всему виной гормоны Сафелии, которые, очевидно, передавались половым путем.

Сафелия забрала букет и отошла в сторону. Роден улыбнулась жениху, рассматривая его национальный олманский белый костюм, чем-то напоминавший суирское мужское платье.

– У Стефана наряд одолжил? – тихо спросила она, когда ведущий церемонии начал говорить.

– Этот скупердяй ничего не дал. Пришлось самому покупать.

– Не переживай. Теперь будешь на каждый прием в нем приходить. Так мы семейный бюджет сэкономим.

– А ты все-таки без дермоспона, – Зафир улыбнулся краешком губ.

– Не всем моим обещаниям стоит верить, Темный.

Ведущий замолчал и вопросительно уставился на Зафира.

– Согласен! – произнес он.

– На что согласны? – не понял ведущий.

– Да на все согласен! – засмеялся Зафир.

Роден и зал подхватили.

– Господин Кеоне, я спросил, добровольно ли вы пришли сюда?

– Добровольно, – кивнул Зафир.

– А вы, Роденика Уилберри, добровольно ли сюда пришли?

– Добровольно, – она улыбнулась ведущему.

– Тогда, учитывая пожелания жениха, мы проведем церемонию так, как того требуют олманские обычаи.

Роден разинула рот и едва успела вопросительно посмотреть на Зафира, как он уже сгреб ее в охапку и понес по проходу мимо аплодирующий гостей.

– Ты будешь меня в озеро макать? – прошептала она, сильнее сжимая букет в руках.

– Купать буду.

– А как же мое платье?

– Я куплю тебе новое, – он улыбнулся глядя на нее.

Под всеобщий гул гостей, Зафир вынес Роден на улицу и по широкой аллее направился к озеру.

– А они с нами не пойдут? – Роден взглянула на замершую у дверей толпу.

– Нет.

– А букет можно выкинуть?

– Можно!

Роден метнула букет в сторону гостей. Не долетев, он приземлился у их ног. Назефри подхватила его и помахала Роден рукой.

Спустя минут десять пешей ходьбы Зафир остановился у кромки воды.

– Ну, что, готова? – спросил он.

– А что, можно еще отказаться?

– Готова? – переспросил он.

Она крепче обняла его за плечи.

– Я давно готова.

– Ну тогда пошли!

Он вошел в воду. Ее платье заискрило и голографическая система отключилась.

– Я люблю тебя, Роденика, – он наклонился и поцеловал ее в губы.

– И я тебя, – она улыбнулась и приникла к нему всем телом.

Мокрое платье стало утаскивать ее на дно.

– Зафир? – позвала Роден.

– Да, любимая.

– Кажется, мне придется сейчас раздеться.

– Роден?

– Да, любимый.

– Кажется, в этой воде вся твоя кожа светится.

Она взглянула на свои руки. И правда… Вся ее кожа будто светилась изнутри.

– Это из-за планетарных энергетических потоков, которые сходятся на Олмании в этом месте, – пояснил Зафир.

– Я знаю, – она кивнула.

Зафир нахмурился.

– А кто еще об этом знает?

– Все суиряне, – она пожала плечами и захохотала.

Месяц спустя. Суя.

Они вошли в номер и заперли дверь.

– Я думал, что не досижу до конца приема, – Зафир скинул с себя камзол и разулся.

– Зато теперь ты женат на дочери Президента! – Роден застыла в дверях в его спальню.

– Интересно, занятия любовью с дочерью Президента чем-то отличается от занятий любовью с дочерью кандидата в Президенты? – Зафир бросил шейный платок на ковер и расстегнул ворот рубашки.

– Думаю, все перечисленное должно быть похоже на секс с твоей женой, – предположила Роден.

Красивая… Какая же она красивая…Зафир в несколько шагов сократил расстояние между ними и впился в бирюзовые губы. Как же он хотел ее! Господи! Как же хотел! Она тут же ответила. Впустила его язык и ответила. Руки поползли по ее спине, сминая ткань ее платья, сминая ягодицы и подтягивая к себе. Ее пальцы заплутали в его волосах. Так приятно. Так нежно.

– Опробуем кровать в твоей спальне? – предложила Роден. – Мне кажется, твоя перина мягче моей.

– Оценивать будешь по шкале о 0 до 10, – заговорщицки произнес Зафир и понес ее в спальню.

– И ванная в твоей половине номера наверняка лучше, – смеялась Роден.

– От 0 до 10. Потом сопоставим данные и потребуем скидку за этот люкс.

– А на сэкономленные деньги ты купишь мне новые мечи.

– Только не говори, что керитские!

– Ты же видел, какие выкрутасы я могу с ними вытворять!

– Ты лучше со мной выкрутасы вытворяй!

– Десять!

– Роден, я еще даже не начал.

– Одиннадцать! – хохотала она.

– Двенадцать! – заходился смехом он, пока внезапно все же не замолчал.

Год спустя. Олмания. Заседание Межгалактического Совета.

– Возражаю!!! – Сафелия нажала на кнопку протеста и ее сидение засветилось красным цветом среди зала, погруженного в зеленый.