Даниэль Зеа Рэй - Егерь

Одеялко прижала ладонь к губам и отвернулась.

– Извини, – пожала плечами Роден. – Подробностей этого дела я не могла раскрыть даже тебе. Знай ты, на кого мы на самом деле охотимся, провалила бы все задание. Одно дело смотреть на насильника, другое – на маньяка-убийцу, поедающего своих жертв. Извини, Одеялко, но я поступила мудро и не завалила дело. Спроси лучше своего друга, кто отдал приказ уничтожить все улики по этому делу?

Одеялко перевела взгляд на Темного. Тот, как и ожидала Роден, молчал.

– Ему приказали все уничтожить и зачистить территорию, – ответила она за него. – Не будет громких сообщений в новостях. Не будет правды и возмездия в том виде, которого достойны жертвы их деяний. А все потому, что семья Мэйфилда Джеланио – одни из самых крупных поставщиков военного оборудования на Суе. Отдел номер ноль бюро общественной безопасности Совета Всевидящих занимается именно такими делами. И твой друг, судя по всему, им руководит.

– Это правда? – Одеялко не сводила глаз с Темного, а тот продолжал молчать.

– Просто есть ситуации, – опять взяла слово Роден, – когда правда способна уничтожить не только влиятельных людей, но и пошатнуть саму власть. «Несправедливо!» – скажешь ты. «Необходимо», – ответит твой друг.

Роден затушила елотку об оконное стекло и повернулась к обоим лицом.

– Как тебя звать, агент 8106 по прозвищу Темный?

– Зафир Кеоне.

– Приятно познакомиться, господин Кеоне. Я – Егерь. Кстати, почему ты все еще здесь?

– Хочу поговорить с Сафелией. Наедине.

Роден снисходительно улыбнулась.

– Это означает, что он собирается просить тебя вернуться, Одеялко.

Сафелия отвернулась.

– Свадьба Стефана через три месяца, – произнес Темный. – Самое время дать о себе знать, если ты…

– Если я что, Зафир?

– Если ты готова хоть что-то изменить.

Сафелия громко рассмеялась и погладила себя по испещренной рубцами руке.

– Мне очень жаль, – произнес он.

Она обернулась и вскинула подбородок. Так и смотрела на него, долго, в молчании, как будто сверху вниз, как будто была выше него ростом, выше него и всего гребаного мира вокруг.

– Зато мне насрать на твою жалость, – наконец произнесла она и вышла из комнаты.

Роден лукаво улыбнулась, подошла к окну и приложила ладонь к стеклу. Решетка за окном заиграла синими огоньками, переливаясь на свету.

– Мы навсегда останемся жить в клетках, созданных руками мастеров своего дела, – она отняла ладонь, и решетка за стеклом погасла. – И я говорю не о внешнем уродстве, – она повернулась лицом к Темному, – а о том, что скрыто под ним. Нет больше девочки, угодившей в переплет три года назад. Пламя сожгло ее дотла.

– Кем бы Сафелия ни стала, ее семья примет ее такой, какая она есть.

Роден вновь улыбнулась, на этот раз снисходительно.

– С трудом верится в это, Темный, – она прошла мимо него и подмигнула на прощание.

– Бюро общественной безопасности, – он нажал кнопку на браслете, и его голографическая карточка высветилась перед лицом следователя.

– З-з-здравствуйте, – следователь отступил на шаг и указал рукой на останки, скрытые от посторонних голограммой. – Честно говоря, мы ждали вашего прибытия.

– Почему территория возле останков не оцеплена? Почему ваши люди топчутся по ней в обычной обуви?

– Мы просканировали все в радиусе километра отсюда, – оправдывался следователь. – Наши криминалисты уже поработали. Готовим останки к отправке на экспертизу.

Он обернулся и жестом указал своим людям, чтобы начинали работать.

– Вы свободны. Все материалы передать моим сотрудникам в течение суток.

– Но… Но мы можем…

– Если будет нужна ваша помощь, бюро попросит о ней.

Таких, как он, называли «безлицыми». Кольцо на шее проецировало голограмму, на которой то и дело возникали гримасы людей разных рас. Рассмотреть человека, скрывающего под такой маской, было невозможно. Голос искажал датчик на том же кольце. Они никогда не представлялись. На заданиях общались между собой, откликаясь на номер или позывной. Они не выпивали в барах после работы и никогда не обсуждали ту жизнь, которую вели за пределами бюро. Они были кем-то в этом мире, но мир не знал, кем именно они были.

Он активировал защитный костюм и поле на ботинках. Разблокировал браслет, снял его с руки и раздвинул. Получившийся обруч надвинул на глаза. Достал из кармана пару перчаток, натянул их и активировал защитное поле вокруг.

– Вы все еще здесь? – он обратился к следователю, переминающемуся с ноги на ногу за спиной.

Тот нервно кивнул и, помахав рукой остальным, направился к стоянке машин.

Он подошел к останкам по воздуху. Присел. Следов вокруг – как на общественном пляже в жаркий летний день.

– Рубин, отсканируй ботинки у всех, кто здесь побывал за последние сутки.

– Поняла. Сделаем.

– 3217, с контейнером ко мне.

– Уже иду.

– Сова, примешь останки у 3217. Отчет лично мне.

– Время на анализ дашь или тебе сходу лепить?

– Не суетись. Я потерплю.

Он откинул пленку и приступил к внешнему осмотру останков. Жаль, что нет прибора, блокирующего обоняние. Хотя, кто-то говорил, что такой есть…

3217 подошел с контейнером.

– Грузим? – спросил он, разматывая силовую сеть.

– Подожди, – он взглянул на ту часть тела, где раньше они находили послания.

Да, кажется сверток был там. Он аккуратно извлек его пинцетом.

– Теперь грузи. Глубина грунта – метр. Единым блоком.

– Да знаю я, – отмахнулся 3217, опуская сеть в землю и замыкая контур.

Он со свертком отошел от тела, предоставив возможность все переместить в контейнер. Как только крышка белого «гроба» заблокировалась, 3217 потянул его за ручку по воздуху к грузовику.

Он достал второй пинцет и развернул сверток. Шрифт и строчки на известном языке не оставили сомнений. Это Он.

– Разве можно так поступать с уликами? – Сова аккуратно распахнул перед ним маленький ящик.

– Извини. Хотел сразу удостовериться.

– Ладно. Грузи.

Он опустил бумагу в пакете в контейнер.

– Еще немного осмотрюсь и поеду.

– Как скажешь, начальник, – пожал плечами Сова.

Он отвернулся и упаковал пинцеты.

– Сова, скажи, ты когда-нибудь слышал о Егере?

Тот хмыкнул.

– Агент Егерь – это миф. Его не существует.

– Что за миф?

– Ну, ходили когда-то слухи об агенте, который работал в одиночку. Вроде, он занимался только сериями убийств на сексуальной почве. Якобы у него был высший уровень допуска ко всем делам и статус неприкосновенности. Но этого агента лично я никогда не встречал и дел с ним никогда не имел. А работаю я, насколько ты знаешь, очень давно.

– И кто же рассказывал тебе об этом агенте?

– Да, так, шептались ребята. Мол, якобы приезжали на захват, а там уже кто-то сработал. Те, кто оставались в живых, ну… жертвы… ты понимаешь, да?