Лоис Буджолд - Судьба [сборник litres]

– Форы – каста военных, и ни один из тех, кто отбыл на Имперской службе «дважды двадцать», не уступает по положению фору, – жестко проговорил Айвен.

Гуля перевела взгляд на Байерли, чтобы тот подтвердил эту деталь местной культуры, и тот дружески кивнул.

– И по-прежнему капитан? Прослужив… э-э… сорок лет? Да? А почему, кстати, вы говорите «дважды двадцать»? Разве это не то же звание, что и у вас?

– Нет, – покачал головой Айвен. – Главу Имперской безопасности назначает непосредственно император, и воинское звание тут никакого формального значения не имеет. Иллиан остался в капитанском звании потому, что его предшественник, возглавлявший Имперскую СБ при императоре Эзаре – его, кстати, называли Тенью Эзара… Да, так вот – капитан Негри тоже никогда не соглашался на повышение. И вообще эта должность в большей степени политическая.

Гуля кивнула.

– А как называли вашего Иллиана? – поинтересовалась она.

– Пес Эйрела Форкосигана, – ответил Бай, насмешливо скривив губы.

– Но… Форкосиган же не был императором. Он был…

– Имперским регентом – все шестнадцать лет, пока император Грегор не достиг совершеннолетия, – пояснил Байерли, проявив снисходительность к инопланетной гостье. – Работа та же, только дивидендов не приносит.

«Хм… это он дядю Эйрела цитирует? Или, пожалуй, тетю Корделию».

– А как называют нынешнего шефа СБ?

– Аллегре? Шефом Имперской службы безопасности. – И Бай отвесил ей вежливый поклон. – Мы, боюсь, живем не в столь интересное время.

«И слава богу», – подумал Айвен.

– Аллегре уже был генералом, когда император назначил его шефом СБ. И разумеется, никто не настаивал, чтобы он отказался от генеральского звания. Полагаю, на нем традиция завершилась.

Гуля поджала свои полные губы, пытаясь разгадать эту головоломку.

– Как-то странно все это звучит. А что, капитанам на Барраяре хорошо платят?

– Если бы! – вздохнул Айвен. Но чтобы она не подумала чего дурного про его «хм-отчима», поспешил уточнить: – Но Иллиан получал оклад вице-адмирала – вполне естественно при такой нагрузке, как у него. – «Хотя… 26.7 часов в сутки работа и только работа… и так тридцать лет без перерыва. На такое не согласишься ни за какие деньги». – Выйдя в отставку, он получает половину этой суммы.

– И сколько это составляет?

Айвен постоянно занимался финансовыми отчетами и прекрасно знал размер офицерских окладов в зависимости от звания, выслуги лет и категории секретности, и не только на данный момент, но ответил он уклончиво:

– Ну… цифры, наверное, есть в справочниках.

Байерли чуть заметно подмигнул, явно довольный, что Айвен не стал откровенничать.

– У него есть состояние? – Гуля не собиралась менять тему.

– Не знаю.

Гуля недоуменно тряхнула головой, и ее янтарные кудри, собранные на затылке в «конский хвост», лишь слегка покачнулись. А вот у Тедж при таком движении волосы взметнулись бы пушистым облаком.

– Как можно этого не знать? – проговорила она.

– Полагаю, у него должны быть собственные сбережения, – вставил Байерли, затронув тему, которой Айвен предпочитал не касаться. – Наверняка копил понемногу, начав с малого, еще в те годы, когда был молодым офицером. Люди его социального класса обычно живут скромно. Да и никаких явных пороков у него не было.

– И тайных тоже, – добавил Айвен. – У него и времени-то на это не оставалось.

Хотя, как оказалось, тайная страсть у Иллиана все-таки была – он, простолюдин, долгие годы, можно сказать, сох по леди Элис. Айвен даже не подозревал ничего подобного, пока оно не обрушилось ему прямо на голову…

Ну ладно, был один тайный порок. Но только один. И выяснилось это, когда пару лет назад они с Иллианом как следует набрались на Дне рождении императора. Айвен так обычно и делал, отдавая дань традиции, а вот Иллиан на официальных мероприятиях всегда был при исполнении и смог себе такое позволить, лишь когда вышел в отставку. Они поговорили о том о сем – что именно Иллиан помнит, чего не помнит и без чего ему трудно обходиться из хранившегося в чипе. Вот тогда-то Айвен и узнал, где хранилась самая полная коллекция порнографии во всей империи…

«Не то чтобы я специально все это туда записывал, – объяснял Иллиан. – Во всем виноват проклятый чип: стоит чему-то туда попасть – и все, оно уже остается там навсегда. Как попало и почему – не важно. По неосторожности, по ошибке, в минуту паршивого настроения или если оказался в дурной компании. А уж то, что приходилось запоминать по работе, с этим было вообще хуже всего. Ты хоть представляешь, – сказал он тогда Айвену, – сколько мерзких и страшных записей видеонаблюдения мне пришлось просмотреть за сорок лет?»

Айвен тогда подумал, что есть такие вещи, которые про другого человека лучше не знать, даже – точнее, особенно, – если это твой «хм-отчим». Бывало, что в присутствии Айвена случайно – а иногда и нарочно – высказывали разные предположения о том, сколько длились отношения Иллиана с леди Элис, пока тот не вышел в отставку и тайное не сделалось явным. Явным – да, но не афишируемым. Афишировать – это уже дурной тон, леди Элис никогда бы себе такого не позволила. Нет, они не выставляли свои отношения напоказ – просто держались естественно и не скрывали того, что друг другом гордятся. Кажется, только после тех – якобы пьяных – откровений до Айвена дошло: постоянная угроза жизни, связанная с такой работой, была не единственной причиной, из-за которой Саймон все эти годы избегал близости со своей бесценной фор-леди. На следующий день «хм-отчим» вроде как все забыл, был мрачен, жаловался на похмелье, бурчал, что это молодым все нипочем, сколько ни выпей… и больше на эту тему никогда не заговаривал. За что Айвен был ему исключительно благодарен.

А когда Айвен сам пережил похмелье, ломоту в костях и кошмарные видения, он понял, что в тот вечер Саймон жаловался не на что-нибудь, а на одиночество. Лучше быть женатым на женщине, чем на работе – Айвен с каждым днем все больше убеждался в правоте этого утверждения.

– Капитан Иллиан – человек умный… то есть был умным – так ведь? – спросила Гуля. – Вряд ли я ошибусь, если скажу, что статус главы Безопасности давал ему массу возможностей разбогатеть – за тридцать-то лет. Например, по-умному использовать внутреннюю информацию, если даже исключить более очевидные пути.

Вот это да! Айвену и в голову такое не приходило. Иллиан все годы неустанно боролся с коррупцией. А значит, постоянно имел дело с человеческими пороками и преступлениями. Но… хоть Иллиан и принимал исповеди, это еще не делало его священником. На миг его охватили сомнения.

– Нет, – решительно произнес Айвен, укрепляя пошатнувшуюся было уверенность. – Его единственной страстью была Служба безопасности, а другой ему и не требовалось. Если он и подсел на наркоту, так только на адреналин.