Лоис Буджолд - Судьба [сборник litres]

– Уточненное расписание у вас на комме, – доложила Иви. – Первое совещание через полчаса, по качеству воды. – Она проводила Корделию до двери в офис. – Блез уже здесь.

При этом сообщении Корделия несколько приуныла. Блез Гатти сидел, уткнувшись в считыватель, и тут же вскочил при ее появлении. Его она одарила столь же лучезарной улыбкой, как и Иви. Они уселись в кресла напротив окна, выходящего в сад, и Корделия приготовилась выслушать утренний доклад.

Блез был новичком, работал в должности пресс-секретаря меньше года. Очень энергичный молодой человек лет тридцати. Его история весьма интересна. Он родился на Комарре, но комаррианином был наполовину, по отцу. Мать – франкоязычная барраярка. Блез приехал сюда, начав работать в различных комаррианских новостных агентствах, а затем его рекомендовал родственник императрицы Лаисы. Что непременно надо бы знать тем, кто считает непотизм исключительно барраярским пороком. Корделия могла только догадываться, чем руководствовались покровители Блеза, добиваясь для него нынешнего назначения, – то ли кто-то посчитал, что молодую колонию должен представлять молодой, то ли его статус полукровки создавал здесь меньше проблем, то ли просто решили, что вице-королева, всю свою жизнь имевшая дело с Эйрелом и Майлзом, умеет обращаться с гиперактивными взрослыми.

Их с Эйрелом прежний пресс-секретарь был старше и более консервативных взглядов, что вполне типично для барраярских официальных новостных агентств, где он раньше работал. Этот типус делал только то, что ему говорили, и ничего более – никаких проявлений инициативы можно было не опасаться. Корделия высоко ценила это его качество и оценила еще выше, когда он вышел в отставку и уехал домой, забрав с собою всю свою безынициативность, а ему на смену пришел Блез. Ну что Блез… Она упорно пыталась втолковать ему – и до сих пор пытается, – что его работа состоит не в том, чтобы вызывать огласку, а, напротив, всячески избегать оной. Корделия не знала, как он расценивает эту должность – как кульминацию или всего лишь ступень на карьерной лестнице, но не удивилась бы, если все закончится тем, что Зергияр и его покорит, как многих других. Включая меня?

– Первое, что поступило за эти выходные, – начала Иви, – петиция от некой группы граждан, называющих себя «Каринбургский комитет обеспокоенных родителей», которые просят вас продекларировать, что умышленная скарификация посредством червей является правонарушением.

Об этом обычае Корделия слышала лишь мельком – последний писк молодежной моды. Так называемые черви были эндемичными паразитами. Когда они забирались под кожу человека, чуждая биохимия сбивала их жизненный цикл. И вместо того, чтобы произвести новых червячков и умереть, они оставались жить в теле носителя в ювенильной форме и приобретали гипертрофированные размеры. В естественной среде обитания они малюсенькие, но в жировой ткани человека вырастали обычно до нескольких сантиметров в длину, а отдельные экземпляры, извлеченные хирургически, достигали гигантских размеров – до тридцати сантиметров в длину и весом до килограмма. У человеческого носителя они вызывали общее истощение, аллергические реакции, отечность, отвращение и ужас плюс опасные вторичные инфекции при попытке вытащить червя самостоятельно. Старожилов Зергияра можно было отличить по многочисленным побледневшим шрамам от червей. Разработку и применение эффективной вакцины против паразитов Корделия считала одним из первых своих вице-королевских достижений.

Теперь некоторые из молодых зергиярцев, упустивших свой шанс драматически переболеть этим недугом первопоселенцев, умышленно внедряли в кожу червей, пытаясь получить художественный узор шрамов. Корделия уже видела результаты этих экспериментов на снимках. В основном они вызывали у нее желание вложить деньги в клинику пластической хирургии, но, впрочем, в одном или двух случаях человеческие палитры и впрямь смотрелись эффектно. И отвратительно, конечно. Как, собственно, и было задумано.

– Ты же знаешь, мы с Эйрелом чего только не делали, чтобы искоренить нашествие червя… – Если бы их первое путешествие по Зергияру пришлось на более поздний сезон, то могли бы и на собственной шкуре познакомиться с этими паразитами, а так сомнительная радость открытия нового вида досталась солдатам из первой волны барраярской оккупации.

Иви сочувственно пожала плечами.

– Но, как бы то ни было, я не намерена с чужой подачи вводить здесь законодательные нормы. И называть это издевательством над животными тоже не собираюсь. Почему прошение вообще поступило ко мне? Разве это не дело городского совета Каринбурга?

– Им направляли, как я поняла, – сообщила Иви. – Они увильнули.

– Понятно. – Корделия нахмурилась.

Молодежная мода по природе своей недолговечна. И пройдет сама, скажем, к тому времени, когда Аурелии будет столько лет, сколько сейчас Фредди Хайнс?..

– Это удачная возможность угодить блоку активных и ответственных граждан, – встрял Блез.

– То есть кучке родителей, которые хотят, чтобы я сделала за них их работу? Ты хоть подумал, как вообще контролировать исполнение этого закона? Совершенно бессмысленная трата политического капитала. Нет.

Блез потер подбородок и послушно переменил мнение:

– С другой стороны, я предполагаю, что отказ удовлетворить прошение может быть воспринят как негласная поддержка права юных граждан на самоопределение. Это тоже может принести популярность.

– Не думаю, что люди, юные они или нет, имеют право быть идиотами. И пытаться их останавливать – непродуктивно, пока они не вредят другим и пока этот спорт – или экстремальное искусство? – не опасен для жизни. Но это уже не по моей части, как сказал бы Оливер.

– Так… что бы вы хотели им передать?

Корделия ответила на вопрос пресс-секретаря буквально и с некоторой экспрессией:

– «Люди, вам что, действительно больше заняться нечем?»

Блез казался ошарашенным:

– Я… Вы уверены, вице-королева? – И после паузы: – Хм… вы про кого?

Иви прикрыла рот ладонью.

– Про всех. Но это была шутка, Блез. Хоть в ней и много правды. – Корделия вздохнула: – Иви, отправьте петицию назад со стандартным «Офис вице-королевства. Не принято к рассмотрению». И никаких комментариев. Хотя я борюсь с искушением их добавить.

– Да, ваше превосходительство. – Иви склонила голову, делая пометку и пряча улыбку, потом снова выпрямилась: – Второе. Вас приглашают выступить на собрании по случаю двадцатой годовщины основания правадосов.

– Кого? – переспросил Блез.

– Ну этих секс-трудяг. «За права и достоинство секс-трудяг», общественная инициатива или вроде того, – пояснила Корделия. Она улыбнулась, припомнив подробности. – Когда мы с Эйрелом только прибыли сюда как соправители колонии, трущобные районы Каринбурга рядом с базой были довольно криминальными. Малоприятные типы взяли под контроль торговлю секс-услугами. Получилось черт-те что. Жены военных жаловались на измены, а офицерам не нравилось, как это отражается на подчиненных. Бывали драки, продавали паленый алкоголь, наркотики, процветали азартные игры, парочка убийств, ну, ничего нового. Эйрел занялся этим со стороны военных, а я – с гражданской. Я решила, что самым быстрым и надежным решением будет объединить работников – девушек и нескольких парней – в профсоюз. Они не сразу восприняли эту идею, но как только до них дошло, что у них теперь есть реальная защита, они все поняли и самоорганизовались. И неплохо, кстати.