Лоис Буджолд - Судьба [сборник litres]

Лон, поникший, как цветы в горшках, держался рядом с гем Сореном – остальные, как выяснила Корделия, помогли завершить экспозицию и отправились исследовать ручей. Корделия тут же связалась по комму с СБ и, выяснив, что телохранительница цетагандийцев держит всех своих подопечных в поле зрения, успокоилась. Ну что ж, теперь можно уделить внимание этой серьезной попытке культурной пропаганды.

Дипломатично скрывая отсутствие энтузиазма, Оливер позволил провести их с Корделией внутрь. Впрочем, первым все равно зашел телохранитель из СБ. Для испытания зрения предлагалась коллекция разноцветных карточек – у Корделии они вызвали в памяти картинки с оптическими иллюзиями. Чтобы проверить осязание, надо было ощупать набор скрытых текстур. Для испытания слуха гем Сорен представил ряд колокольчиков – электроникой, наверное, пользоваться нельзя, решила Корделия. Интересно, будет ли это считаться обманом? Обоняние проверялось с помощью пропитанных чем-то кусочков губки в маленьких чашах. Вкус – с помощью одинаковых с виду бесцветных жидкостей в одноразовых стаканчиках, позаимствованных, очевидно, из палатки медпункта, – этот компромисс явно причинял страдания их гостеприимному хозяину, который пытался объяснить, что без фарфоровых чашечек ручной работы все это совсем не то. К облегчению Корделии, выяснилось, что пить эти жидкости не требуется – надо только попробовать их кончиком языка и постараться ощутить вкус. Гем Сорен был просто ошеломлен, когда Оливер безошибочно угадал абсолютно все, зато явно обрадовался, когда ошиблась Корделия, и он смог ласково ее поправить в манере, скопированной – как предположила Корделия – у воспитателя цетагандийского детского сада. Кстати, детям это наверняка понравится, решила она – и сменила отношение к гем Сорену на более благосклонное. Но, увы, то произведение цетагандийского искусства, которое им было предложено посозерцать как итог обучения восприятию, так и осталось полной загадкой.

– Нам хотя бы не предложили это лизнуть, – прошептал Оливер ей на ухо, когда они выходили. – А ведь к тому все шло.

Она тихонько фыркнула.

Гем Соррен как раз перешел к заключительной части своей лекции – и вдруг умолк на полуслове, удивленно уставившись на свою левую руку, где красовался, переливаясь всеми цветами радуги, шарик-вампир, упившийся до размера крупной виноградины. «Не бейте его!» – хором вскричали Лон и Корделия, но поздно: гем Сорен рефлекторно прихлопнул паразита.

Он сумел сохранить достоинство и даже не завизжал. Только широко открыл рот от неожиданности.

– И не чешите! – Корделия по-матерински мягко перехватила его правую руку. – Ошметки липнут ко всему, как жвачка. (Вообще-то тут чаще употреблялось сравнение «как сопли».) А кислота разъедает кожу. У вас два варианта – либо пойти к ручью и срочно с себя все смыть, либо заглянуть в медпункт: у них там есть препарат, нейтрализующий эту занимательную биохимию. Я рекомендую медпункт.

Атташе честно последовал совету высоких властей и, наскоро проинструктировав Лона на предмет обороны форта в его отсутствие, помчался к медикам. Лон воспринял руководящие указания точно так же, как любой пятнадцатилетний юнец, на которого взваливали дурацкую работу. Типа, как носить воду в решете.

Но тут на комм-браслет Оливера пришло сообщение, что в музыкальной палатке их наконец готовы принять, и «не могли бы прийти прямо сейчас, сэр?».

Бросив Лону через плечо:

– И не забудь полить цветы, которые тут у тебя в заточении. Помни, от тебя зависит их жизнь! – Корделия направилась вместе с Оливером на следующее мероприятие.

По оценке Корделии, толпа в переоборудованной на скорую руку музыкальной палатке состояла примерно из двух сотен флотских офицеров (с друзьями и близкими), которые с самого начала участвовали в организации нынешнего празднества. «Пик-ник на открытом воздухе хорош еще и тем, что все формальности тут становятся менее формальными», – подумала Корделия. На заднем плане она заметила Блеза Гатти, снимавшего все на голо-вид, – первое время ей не раз приходилось сурово отчитывать пресс-секретаря, чтобы тот потактичнее исполнял свои обязанности. Ну что ж, похоже, он наконец научился вести себя тихо и ненавязчиво.

Церемониймейстером был бодрый капитан-лейтенант из Управления орбитальным трафиком – судя по всему, блестящий организатор не только на службе, но и вообще по жизни. Он провел Оливера с Корделией на их места за установленным на невысоком подиуме столом и тут же со всем пылом ударился в красноречие, приветствуя почетного гостя, кадровых военных, вице-королеву и прилетевшую с визитом вице-королевскую семью, которая занимала весь первый ряд и периодически ерзала на стульях. Корделия удивилась, что Саша и Элен явились на такую скучную часть праздника, а может, она просто недооценила притягательность торта. Рядом с ней Оливер морально готовился принимать поздравления в духе барраярского армейского юмора.

Первый подарок, который взгромоздил на стол ухмыляющийся лейтенант из корпуса пилотов шаттла, представлял собой двухлитровую пивную кружку – холодную, запотевшую, но наполненную не пивом – ее содержимое было прозрачно-зеленое и позвякивало кубиками льда. Корделия никогда не понимала, в чем суть таких огромных кружек: шутка, вызов – или их просто придумали для тех, кому лень каждый раз идти за следующей порцией? Когда Оливер честно отхлебнул глоток, толпа взорвалась аплодисментами. Глаза у него расширились, но он спокойно поставил кружку на стол и поинтересовался:

– Нам что, сегодня не хватает льда?

Его слова были встречены дружным взрывом хохота.

– Что там? – тихонько прошептала Корделия.

Оливер подвинул ей кружку, приглашая попробовать.

– Фрида таких коктейлей не делает.

Она попробовала, чуть не задохнулась от убойной крепости и поспешно оттолкнула кружку обратно.

– Думаю, это твоя делянка.

– Они собрались упоить меня до полусмерти еще до начала торжеств?

– Ты не знаешь, какая у тебя репутация?

– И какая же?

– Думаешь, никто никогда не замечает, как ты залпом выпиваешь бокал за бокалом на дворцовых приемах? Считается, что у тебя самая крепкая голова во всей Зергиярской армии.

– Там почти всегда бывает жарко. И меня мучает жажда, – жалобно прошептал он. Поднял кружку и сделал еще один глоток, благоразумно игнорируя призывы осушить ее до дна.

– Это хотя бы перебьет вкус цетагандийского искусства.

Следующим образчиком армейского юмора стала презентация фейковой памятной медали размером с блюдце на разноцветной ленточке – «Пережившим инспекции адмирала Джоула». Ее Оливер принял с удивившей всех готовностью, но тут в глазах его сверкнул озорной огонек, и он, повернувшись к Корделии, повесил медаль ей на шею. Судя по несколько напряженным взглядам Майлза и Катрионы, они явно словили в этом личный подтекст. Оставалось надеяться, что больше никто ничего не понял.