Лоис Буджолд - Судьба [сборник litres]

Брови Форлинкина одобрительно поднялись:

– Вообще-то, да. За исключением того, что их назначат, они отслужат и выйдут на пенсию. А срок императора – пожизненный, если можно так выразиться, – добавил он, криво усмехаясь.

– Значит, у Майлз-сана и очень важная работа, и очень важная семья, – задумчиво проговорила Мина, словно пробуя эту мысль на вкус.

Наверняка она думает сейчас о пони, решил про себя Джин.

Тетушка Лорна понимающе ухмыльнулась:

– Это из-за своих высокопоставленных родственничков он получил такую важную должность?

– Нет, – рассудительно ответил Ворон-сенсей. – Уверен, что Майлз получил эту должность, потому что у него редкостный нюх, как у собаки. Ищейку называют ищейкой потому, что она ищет. Вы ведь заметили, что он просто помешан на работе? А энергия так и прет. – После чего, отдавая должное Майлзу, заметил: – Что, впрочем, лишь всем нам на пользу.

– Н-да… – многозначительно и дипломатично, как показалось Джину, заметил Форлинкин.

Джин подавил тяжелый вздох:

– Ищейка… Вот бы мне собаку!

Мама закашлялась. Форлинкин взглянул на нее, на Нефертити, которая бродила рядом с фиалковой клумбой, и заметил:

– Ты ведь только что получил… гм… почти настоящего льва. Может, пока стоит повременить с исполнением желаний по поводу расширения зоопарка?

Мина повисла на маме, положив голову на материнское плечо. Мама притянула ее к себе. Есть еще желание, подумал Джин. Желание, требующее исполнения. Есть нечто поважнее собаки, даже поважнее льва.

Хотя (Джин видел картинки) собаки – просто прелесть. По совершенно необъяснимой причине всегда больше шансов выпросить что-нибудь прелестное и пушистое, чем многоногое под панцирем. Ох уж эти несмышленые взрослые.

Тут все заговорили об адвокатах и тяжбах и злодеях из «Нового Египта», и о том, что всю верхушку арестовали, и о бывшем мамином комитете активистов, и что будет дальше, то есть обо всем, о чем они и так судачили без конца целую неделю, после того, как чуть не спалили комплекс Сьюз. Поэтому Джин перебрался поближе к Нефертити. Мина, позевав, последовала за братом.

Нефертити присела на лапах, спрятавшись в пурпурных и белых фиалках.

– Ой, ой, – завопила Мина, – смотри, она их ест!

Джин испугался: а вдруг Форлинкин очень дорожит своими фиалками? Впрочем, теперь от нежных цветочков остались лишь зеленые стебельки. Джин сгреб сфинкса в охапку и, ругаясь, утащил прочь от клумбы.

– Еда! – бубнила Нефертити, разжеванные лепестки сыпались изо рта.

– Форлинкин-сан, – спросила испуганная Мина, – а вот если Нефертити съела фиалку, она заболеет?

Мама издала испуганный звук, но глаза ее смеялись. Форлинкин-сан совсем даже и не рассердился.

– Думаю, не заболеет. Съедобные цветы кладут в салаты. Фиалки, по-моему, съедобны. Их подают в засахаренном виде. Однако я бы на вашем месте последил, чтобы она не переела.

Джин и Мина облегченно вздохнули. Правда, каждый по своему поводу. Форлинкин знает множество всяких полезных штучек. А еще он улыбается маме. А мама улыбается ему. Нечасто она последнее время улыбалась… Вообще, он толковый парень, вот только по зоологии придется подтянуть. Если, конечно, он собирается остаться с ними.

Так что все наладится, подумал Джин.

Майлз выбрал столик на самом краю балкона с видом на главную площадку пересадочной станции Эскобара. Оттуда открывался умопомрачительный вид – сразу и на пассажиров двумя уровнями ниже, и на обширный сектор космоса, усыпанный звездами, и на край диска Эскобара, переливающийся всем спектром яркого света сквозь прозрачную стену над головой. Поставив на стол три чашки кофе, Майлз устроился за столиком и жестом пригласил Роика сесть рядом.

Оруженосец взял кофе, от предложения сесть отказался. Прислонившись к балконным перилам, он изучал обстановку. Выглядел Роик, к несчастью, именно как телохранитель, пытающийся выдать себя за туриста. Роику никогда не нравились такие открытые позиции. А вот Майлз всегда проездом останавливался в этом кафе. Пристройку к станции поставили лет десять назад, насколько он помнил.

Появился Марк, заметил брата – вернее, конечно, Роика, – помахал рукой и прошел прямо к ним. До корабля оставалось еще несколько часов, поэтому Марк решил не брать ближайший катер на Эскобар, благо те ходили каждый час, и остался поболтать несколько минут с братом. За долгие годы им не удавалось побыть вместе столько времени, сколько они провели за время полета с Кибо-Даини. И не важно, что большую часть времени им все равно пришлось провести в отдельных каютах, составляя детальные указания и рассылая их каждый своим сотрудникам. Работать без перерыва – очень здорово. Гораздо лучше, например, чем сойти с ума или гнить под землей.

Марк уселся, заграбастал третью чашку, снял крышку, глотнул и поморщился. Когда позволяло время, Марк изображал гурмана, крайне придирчивого в вопросах еды и питья. Майлзу вкус кофе не показался таким уж отвратительным. Весьма неплохо для пересадочной станции. В конце концов, всему свое время.

– Извини, что опоздал. В последнее мгновение пришло сообщение от Карин. Нужно было сразу заняться одним вопросом.

Пока позволяют возможности собственной каюты. Майлз понимающе кивнул. Марк оставил все приготовления по открытию клиники Дюрона на Карин и Ворона, они также остались попутно приглядывать за делами Джина, пока Марк на Эскобаре занимается подготовкой открытия новой клиники. Разлука с напарницей, хоть и временная, ощутимо выбивала Марка из колеи. Майлз вспомнил Екатерину и вздохнул.

– Так какие новости? Хорошие или плохие? – спросил Майлз. Хотя ответ он знал, – случись что плохое, уже была бы шифровка от Форлинкина.

– Неплохие. По словам Карин, Ворон успешно разморозил тех двоих друзей госпожи Сато, они уже дали властям ценные показания. Дело против «Нового Египта» идет полным ходом с точки зрения юриспруденции. Это значит, практически заморожено с человеческой точки зрения. Однако пока все движется в нужном направлении. Поскольку было предъявлено обвинение в убийстве, вся верхушка «Нового Египта» сидит за решеткой. Твой дружок Оки согласился на сделку о признании вины, или как там это называется, когда закладываешь своих товарищей, чтобы схлопотать менее строгий приговор.

Марк, похоже, не очень-то осуждал Оки. Роик, слушавший рассказ, поднял чашку кофе за здоровье Оки – все-таки тот был не самым худшим из шайки.

– Надеюсь, мое имя в материалах дела не прозвучало, – поинтересовался Майлз.

– О твоем участии в этом деле вообще никому не известно, – заверил брата Марк и ухмыльнулся акульей улыбкой, заметив досаду на лице Майлза. – Правда, что Карин пришлось скрутить тебя, чтоб ты не кинулся давать интервью?