Дэвид Веллингтон - Последний астронавт [litres]

Дженсен обернулась. Гектор уставился на нее, понять выражение его лица было нельзя. Эсме обняла его сзади, словно защищая.

– Чу, – сказала Дженсен с улыбкой, – проследи за моими вещами, ладно?

– ОК, – сказал он, прижимая бейсболку ладонью, словно опасаясь, что пропеллеры самолетика ее сдуют.

Фонарь кабины откинулся. Дженсен подпрыгнула, вцепилась в ручку и забралась внутрь.

Санни уже много раз делал эту презентацию. Первый раз – когда он говорил с боссом Макаллистера – директором НАСА, большой шишкой, – она длилась полтора часа. Когда он докладывал консультативным группам НАСА, а потом главам отделов и старшему персоналу, то уложился в двадцать минут. А потом его посадили перед 3D-камерой и сказали, что он будет говорить с президентом Соединенных Штатов. В тот раз ему дали пять минут. Сегодня Санни презентовал свой доклад в последний раз. По крайней мере, так ему обещали. Он был жутко взвинчен, пока шел в шестую аудиторию в Лаборатории и загружал свои файлы в монитор на кафедре. Кого они на этот раз приведут? Генерального секретаря ООН?

Аудитория была рассчитана на сто двадцать человек и походила на трибуны большого стадиона. Сегодня в нее вошли только четверо. Двое уселись в паре сидений друг от друга. Женщина в кардигане, судя по внешности, происходящая из Юго-Восточной Азии, – и военный, на кителе которого не было живого места от медалей. Офицер снял фуражку и аккуратно положил на сиденье рядом с собой. Санни поймал на себе взгляд женщины и улыбнулся. Она ответила ему очень быстрой напряженной улыбкой и, подавшись вперед, обхватила колени, видимо, сильно нервничая. Похоже, она знала, о чем он будет говорить. Вошли еще двое. Рой Макаллистер и какая-то немолодая женщина в дешевых темных очках. Санни не сразу сообразил, кто она.

– Погодите, – сказал он. – Погодите… она же… вы…

– Вижу, вы узнали мисс Дженсен, – сказал Макаллистер. – Теперь позвольте я представлю вас. Это – Санни Стивенс. Он – астрофизик, работает в нашем отделе физики планет. Он может показаться вам очень молодым, но не обманывайтесь. Он уже на пути к своей первой Нобелевской премии. Скорее всего, в связи с открытием, о котором он сегодня вам расскажет.

Санни кивнул, почти не слушая. Это же она! Салли Дженсен! Женщина, которая погубила Блейна Уилсона. Из-за нее гонка к Марсу была проиграна Америкой. Какого черта она здесь? Это же государственная тайна, не рассчитанная на любого списанного астронавта, которого НАСА может притащить с улицы…

– У нас довольно мало времени, доктор Стивенс, – сказал Макаллистер. – Нельзя ли начать?..

Санни кивнул и неспешно выдохнул. Он слегка опешил от появления Салли Дженсен, но это не помешает ему прочитать свой доклад, который давно выучил наизусть. Только почему бы Дженсен не снять эти очки? Кто вообще сейчас носит темные очки с коммуникатором? Сейчас в моде устройство в виде серьги в ухе или кольца в носу. Из-за очков не видно ее глаз. Непонятно, о чем она думает… Ладно, в конце концов, она всего лишь еще один человек, которого нужно убедить. Санни понимал, насколько важны такие презентации. Он включил экран и начал доклад.

В светлом пятне начало формироваться изображение, собираясь из отдельных пикселей.

– Это объект, названный 1I/2017 U1, – сказал Санни, тыча указкой. – Также известный как Оумуамуа, что по-гавайски означает «первый посланник».

В трехмерной проекции объект лениво поворачивался вокруг короткой оси. Честно говоря, вид у него был не особо впечатляющий. Кусок камня сигарообразной формы, тускло-красный. Изображение было очень зернистым.

– Мы толком его не рассмотрели. Он вошел в Солнечную систему в 2017-м, задолго до моего рождения, и… э… – До него вдруг дошло, что кое-кто из его слушателей достаточно стар, чтобы помнить 2017 год, но никто не шелохнулся, и он продолжил: – Это был лишь очередной камень, верно? Кусок космического мусора, к тому же недостаточно крупный, чтобы вызвать беспокойство. – Вокруг изображения появились масштабные линейки, показывающие, что Оумуамуа имел тридцать пять метров в поперечнике и двести тридцать – в длину. – Тогда никто даже не сообразил, что это такое: астероид или комета? Но кое-что в нем было интересное, что привлекло к нему внимание. Оумуамуа был не из Солнечной системы.

Изображение переключилось, показывая движение 1I/2017 U1 вокруг Солнца. Объект вынырнул из глубокого космоса почти перпендикулярно плоскости эклиптики – плоскости обращения всех планет. Стремительно обогнул Солнце и по новой траектории миновал орбиты внутренних планет, и, в конце концов, ушел обратно в глубокий космос.

– Откуда он прилетел, нам неизвестно. Есть предположение, что из района Веги, ну или, во всяком случае, – из той части галактики. – Санни почувствовал подъем, с трудом сдерживаясь, чтобы не прыгать на месте. Впереди было самое интересное. – Оумуамуа преодолел межзвездное пространство, возможно находился в полете сто тысяч лет или больше. А потом ненадолго оказался в нашей звездной системе и снова скрылся во мраке. В то время телескопы у нас были не очень хорошие, так что мы еле его рассмотрели. Однако он изменил… ну, очень многое изменил в астрономии. Он заставил нас впервые задуматься над тем, что еще там есть?

Санни переключил картинку, и траектория Оумуамуа белой кривой пролегла вокруг Солнца. Он щелкнул еще раз, и появилась вторая кривая.

– Обнаружив один объект нового типа, вы получаете представление о том, где искать ему подобные. Вселенная столь громадна, что уникальных явлений в ней очень мало. Нам пришлось предположить, что 1I/2017 U1 – не единственный, странствующий между звезд, каменный обломок. В семнадцатом году в «К-Спейс» все еще работали над запуском первой собственной ракеты, но уже очень заинтересовались астрономией и принялись искать новые I-объекты. Примерно три года назад этим проектом занялся я. Конкретно говоря, я создал новый режим поиска в той части неба, откуда появился Оумуамуа. Я подумал, что если из той части неба прилетел один объект, то, возможно, появятся и другие. И я оказался прав.

Вторая белая кривая почти полностью повторила путь первой.

– Это – 2I/2054 D1. – Он не удержался и одарил слушателей широкой улыбкой. – Мой малыш.

Он повернулся, чтобы понаблюдать за белыми кривыми – как всегда, завороженный этим космическим дуэтом.

– Если Оумуамуа был странный, то 2I – тоже, и абсолютно в том же смысле. Он такого же темно-красного цвета. У него та же сигарообразная форма, длина примерно в восемь раз превосходит ширину. Этого было достаточно, чтобы мне стало интересно. А потом я применил анализ кривой блеска, чтобы лучше представить себе его размер.