Ирина Колтунова - Двенадцатая звезда Ориона

— Это всё ты?!.. Кхыр-кхыр!.. Ты что-то сделал с её кораблём?!. Или это всё ваша хвалёная а-аалеф-генетика?!. Кхе-кхе!.. Я столько девчонок хороших пот…тхе-ерял… Лучше бы это вы сдохли!..

Мне всё стало ясно. Слушать дальше его смешанный с кашлем бредовый скулёж было бессмысленно.

Они что-то подцепили на исследуемой под колонизацию планете. Вирус, плесневый гриб или неизвестную науке разумную колонию микроорганизмов-паразитов — всё это уже не имело ровным счётом никакого значения. Я понял, это Астрид принудительно отключила автопилот при подлёте, чтобы звездолёт разбился, загорелся и не дал расползтись заразе по Терраксису. Это она привязала замысловатым морским узлом трап, чтобы никто не смог покинуть опасный корабль и отключила все системы питания. А сама забаррикадировалась в носовом отсеке, в кабине пилотов. Это он её оттуда хочет выцарапать своим старым разводным ключом, чтобы Астрид открыла ему путь наружу. Что ж, с допросом этого «выжившего» можно заканчивать.

Я уже говорил, что все а-аалефы Императорской Семьи — это генно-модифицированные монстры, с повышенной до нечеловеческой мышечной силой и с отсутствующим — от слова «совсем» — чувством жалости? Да, точно. Говорил.

Закрыв глаза, я прислушался. В темноте они не помощники. Секунда — и я услышал тихий свист рассекаемого воздуха. Ещё мгновение — бросок вперёд и тихий хруст костей в перехваченной мною руке командира. Звук упавшего ключа на пол и оглушительный, полный животного ужаса и боли, человеческий вопль. Отпускаю его руку, делаю ещё один шаг вперёд и беру ладонями его голову. С характерным хрустом сворачиваю ему шею. Он тут же замолкает, обмякает и тихо оседает на пол.

Ещё один парадокс — человек уже умер, а его вопли всё ещё звучат, мечутся где-то там внизу, вверху, пока окончательно не стихают, тая в оглушительно наваливающейся тишине. Совсем не жаль.

Руки после него покрыты чем-то холодным и липким. Кожу на ладонях начинает мелко покалывать, точно тонкими ледяными иголочками. Я наклоняюсь и брезгливо вытираю их об одежду мертвеца. Перешагиваю через него, достаю из кармана фонарик, нахожу на полу свою сумку и начинаю ковыряться в инженерной панели возле люка.

Небо в щели люка над головой потихоньку начинает светлеть. Скоро рассвет. Я заканчиваю возиться и подаю на корабль свет. Некоторое время рассматриваю выдранные из рабочей панели рядом с люком провода и торчащие из неё, как щупальца экзотического осьминога. Любуюсь привязанным трапом и хитрым морским узлом из древней земной книги. Именно этот у Астрид никак не хотел получаться. Гляди-ка, научилась всё-таки.

Я взял свою сумку и поднялся наверх, в кабину пилотов. Ввёл свой код, мой очередной «подарочек» сработал, и дверь открылась. В кресле главного пилота будто уставшая и присевшая отдохнуть Астрид.

Моя Астрид…

Её грудь медленно поднимается и с тихим булькающим звуком опускается обратно. Жива.

Поднимающаяся над горизонтом Терраксиса звезда через экранное стекло кабины золотит её чересчур бледную кожу, играет бронзовыми искрами в слипшихся от засохшей на голове крови волосах, сверкает малиновыми искорками в тёмно-бурой жидкости, вытекающей изо рта.

Впервые в жизни я испытал жалость. Мне стало жаль, что я убил этого подонка слишком быстро.

Бросив свою сумку рядом на пол, я осторожно просунул руки у неё под спиной и бёдрами. Аккуратно приподнял, протиснулся в кресло и опустил Астрид себе на колени, заботливо устроив её голову у себя на груди.

Такая маленькая и нежная…

«Ещё каких-то десять-двенадцать земных циклов назад ты была выше меня. С видом старшей сестры трепала меня по голове. А теперь твоя макушка едва доходит мне до середины груди. Как же всё изменилось, правда?»

Астрид закашлялась и подняла на меня своё бледное личико.

— Я пыталась… увести… кхе-кхе… корабль подальше… отсюда, но…

— Я знаю. С возвращением домой, любимая. — Я наклонился и поцеловал её прямо в покрытые бордовой жижей губы.

— Не надо… кхе-кхе… — Она отшатнулась и с ужасом посмотрела на меня. — Ты тоже заразишься! Тебе нужно уходить… кхе-кхе…

Я снова улыбаюсь и нежно глажу её по голове.

— Я уже заражён. Ужасно холодно внутри, будто Кристальные Лотосы распускаются по венам… так?

— О!.. Ди!.. — она смотрит на меня и в её больших глазах плещется печаль.

Словно в ответ, мои глаза тоже увлажняются, и я отворачиваюсь, стараясь проглотить слёзный комок в горле. Долго ковыряюсь в своей сумке и достаю из неё свой последний «подарочек». Справившись с собой, вставляю ключ с кодом в еле видимую щель приборной доски.

«Двенадцатая звезда Ориона» вздрагивает и снова оживает, тихо урча своим электронным нутром. Считав ключ, корабль наглухо задраивает люки, шлюзы и перегородки, включает малые антигравитационные двигатели. Я щёлкаю тумблеры на панели, готовя «пташечку» к её последнему полёту.

Астрид внимательно следит за моими действиями.

— Что ты хочешь сделать? Мы куда-то летим?

Я одной рукой прижимаю её к себе и вдыхаю запах её волос:

— Да. Я недавно узнал, что в нашей системе существует нечто гораздо более грандиозное, чем брачный сезон Кристальных Лотосов, — другой рукой я ввожу код для старта обратного отсчёта самоуничтожения. — Мы с тобой просто обязаны это увидеть! Цветение… э-э… Звёздных Астр.

Она понимает, что именно я делаю, и включается в мою игру:

— Вот как? Цветение звёздных звёзд? А ты большой оригинал, как я посмотрю. — Она хихикает и прижимается ко мне.

— Да, именно, — я улыбаюсь, давлю на рычаги и поднимаю нашу «стальную птичку» в небо. — Самое интересное, что они цветут гораздо реже, чем Кристальные Лотосы… всего раз в жизни… Но знаешь, что? Вместо холода они испускают тепло.

Астрид поддерживает меня и будто с удивлением смотрит на неумолимо щёлкающий таймер обратного отсчёта:

— Это было бы очень кстати, Ди! А то я очень замёрзла. Время так быстро бежит! Мы точно успеем?

Я понимаю, что ты хочешь сказать, Астрид. Какая же ты у меня умница!

— Не волнуйся, мы прибудем как раз вовремя. Мы ведь летим на той звезде, которой нет.

Астрид устало кладёт свою голову мне на грудь, и гладит мои руки, управляющие кораблём.

«Двенадцатая звезда Ориона» расправляет свои крылья, гордо поднимает свою голову, выпрямляется и перестаёт быть похожа на сутулого и носатого птеродактиля. Гадкий утёнок превратился в прекрасного лебедя. Корабль берёт курс на восходящую над горизонтом Терраксиса звезду.

— Не волнуйся, — тихо бормочу себе под нос, — давно пора было убраться с этой проклятой холодной и негостеприимной планеты…

Астрид тихо хихикает вперемешку с кашлем в ответ на моё бурчание.