Сергей Панченко - Я стираю свою тень

— А я бы никогда не подумала, что у тебя зависимость, — произнесла она с нескрываемым удивлением.

— Нет никакой зависимости. Скажешь кому, руку сломаю, — пригрозила ей Айрис и раздавила в руке пустую бутылку водки.

Через неделю Айрис будто подменили. Она учила стихи, бесконечно читала их вслух, благо на память ей жаловаться не приходилось. Иногда мне казалось, что в нашем доме живут невидимые дети, которых надо заговорить стихами, чтобы они случайно не проявились. Даже ночью, перед тем как заснуть, я слышал бормотание из ее спальни.

Интим между нами прекратился ввиду отсутствия логической необходимости в нем. Айрис не проявляла инициативу, а я не знал, как подступиться. Наверное, у нас все шло по плану. По плану Айрис. Меня больше не надо было наставлять на путь истинный при помощи пряника, в смысле, пирога и секса. Принудить я ее не мог ввиду разных физических возможностей. Да и не стал бы, даже будь я сильнее. Какое удовольствие от того, что приятно тебе, но не партнеру. Так мы и жили, как брат с сестрой, дожидаясь разрешения на работу.

Денег мы зарабатывали нормально, приоделись в зиму, купили шипованную резину, а мяса так много я не ел с тех пор, как нам перестали возить его из деревни родственники. Это было в глубоком детстве. Соседи решили, что мы пара, хотя и судачили, наверное, о том, что такой крокодил, как я, отхватил себе сказочную принцессу. Однажды соседка тетя Алина спросила меня прямо:

— Ты ее из детдома взял?

Видимо, девушка с такой внешностью должна быть очень несчастной, чтобы выбрать меня. Вариант с детским домом подходил лучше всего.

— С неба свалилась, — ответил я ей честно.

— Внимательнее с ней, — предупредила она. — Такую прокормить сложно будет. Затянет тебя в аферу какую-нибудь, а сама останется с твоими деньгами, при имуществе и не при делах.

— Вы сериалов насмотрелись, тётя Аля? Айрис прекрасная девушка.

— Айрис? Она не русская что ли? — странное для ее слуха имя, оброненное мной по глупости, закономерно удивило ее.

— Русская.

— Как только сейчас детей не обзывают, а, — соседка покачала головой. — Есть же нормальные имена: Светочка, Танечка, Леночка, а эта Айрис. Тьфу!

В этот же день имя моей космической гостьи знал весь дом. В спину, когда мы проходили мимо чистилища из бабулек, доносилось шипящее:

— Айрис, Айрис, Айрис, смотри какая наглая, точно детдомовская.

Мы не обращали внимания на них. В конце концов, это было их право создавать вокруг себя другую реальность, соответствующую их ожиданиям. Документов у Айрис все равно не было, ткнуть в лицо старушкам было нечем, а без них они вряд ли бы нам поверили.

Однажды я позвонил Андрейке со своего старого номера, чтобы узнать, как дела на складе и в магазине. Он рассказал, что комиссия была у них неделю, шерстила подчистую, выворачивая все закоулки склада. Две недели назад Тамара и директор уволились, и, кажется, за них взялась полиция. Петрович уволился сам, чтобы не возвращать то, из чего он собрал себе игровой компьютер. Мама пристроила его на другой склад, с бытовой химией. Теперь компьютерным магазином управлял временный человек из центрального офиса. Он набирал новую команду. Андрейка предложил мне вернуться, но я отказался. Теперь для меня подобная работа казалась самым неудачным вариантом из всех возможных.

Я выбросил старую «симку», символично распрощавшись с той жизнью, по которой у меня не должно возникнуть ностальгии. Того меня будто не стало. Я отрезал себя от прошлого, в котором проявил себя не с самой лучшей стороны. Мне хотелось превратить свою жизнь в подобие квеста. Каждый день новые загадки, которые придавали бы ей аромат новизны и азарт разгадывания. А может, это не я хотел, а Айрис. Но мне казалось, что я тоже.

В конце ноября, в день, когда валил крупный снег, укрывающий грязный город, уставший от осенней слякоти, в нарядное белое одеяло, мне позвонили и сказали, что прошение одобрено. Айрис скакала по дому, выкрикивая рифмованные строчки из детских стишков, иногда пошло переделывая их. Признаться, я не был уверен в том, что мне одобрят прошение, и потому даже не задумывался, где и как мы откроем офис, и нужен ли он нам вообще на первых порах. Хотелось иметь его, как в голливудских фильмах, с деревянной дверью и овальным полупрозрачным стеклом, на котором будет название агентства.

— Ничего не нужно. Чем меньше нас будут знать в лицо, тем лучше. Расследовал дело и спрятался в норку, — так решила Айрис.

Карьера детектива началась с рекламы. Нужно было заявить о себе миру, который совсем не привык пользоваться услугами частных детективов. Деньги быстро закончились, а нам так никто и не позвонил. Тогда Айрис решила, что лучшим способом найти себе работу будет обратиться к официальным органам, занимающимся расследованиями. Мне, к моему огромному неудовольствию, пришлось записаться на прием в следственный комитет, в котором, под нескрываемое ехидство со стороны матерых следователей, мне пришлось предложить им сотрудничество.

— Есть же дела, на которые вам не хочется терять времени? Дайте наш телефон заказчикам, а мы обязуемся держать вас в курсе, — мне было не по себе в обществе людей, для которых ежедневное ковыряние в человеческой «грязи» являлось обыденным делом.

— Слушай, пацан, я вижу тебя насквозь, — обратился ко мне мужчина, которому по виду было немного за пятьдесят. Для него я точно был еще пацаном. — Ты какую-то дурь забил себе в голову насчет этого частного сыщика. Фильмов насмотрелся или книг начитался про Эркюля Пуаро? В нашей работе нет никакой романтики. Займись чем-нибудь более подходящим. Иди работать продавцом, или, как это сейчас называется, менеджером по продажам. Там тебе и денег будет больше, и в «говне» лазить не придется.

— Спасибо, но я твердо решил работать частным детективом, — мне очень хотелось сейчас отказаться от этой затеи, но я знал, что Айрис не включит заднюю ни за что. — Возьмите нашу визитку, — я протянул три куска картона с дешевой полиграфией.

Следователи, а их там было трое, прыснули все, как один. Пятидесятилетний цыкнул, но визитки взял, небрежно бросив их в ящик стола. Я поблагодарил их за начало успешного сотрудничества и выскочил на улицу. От напряжения я весь взмок, словно меня допрашивали. На душе остался осадок, как после глупого поступка, за который теперь стыдно. Вскоре позвонила Айрис.

— Как сходил? — спросила она.

— Визитки отдал, но надо мной посмеялись, сказали, что я занимаюсь не своим делом.

— Посмеялись? Как говорила моя бабушка, хорошо смеется тот, кто смеется как лошадь. Скоро мы будем ржать над ними, будь уверен.

— Я уверен, — неуверенно произнес я.

— Так и надо. Хочешь чего-нибудь добиться, долби в одну точку, пока не получишь результат. Мы с тобой еще ого-го каких дел наворотим, — в динамике к голосу Айрис примешивался детский гомон и музыка. — Ладно, Гордей, до связи. Зайку бросила хозяйка…