Сергей Панченко - Я стираю свою тень

Водопровод еще не работал. Всю воду, которую можно было использовать не для питья, мы собрали по кадкам и бочкам, имеющимся в огороде. Перемыли полы, окна, вытерли пыль со всего. Я упал без сил на закате дня. Мне уже было все равно, в каких условиях спать, лишь бы скорее оказаться в кровати. Мы поужинали баклажанной икрой из припасов хозяйки, колбасой и сыром из своих. Запили водой из бутылки и отправились на второй этаж на ночевку. Спать легли в одежде.

Айрис перед сном решила посмотреть телевизор. Он неплохо ловил с десяток каналов. Мне было плевать, что он показывает. Я обнял Айрис руками и ногами, согрелся и провалился в глубокий сон. Мне показалось, что первый вдох я сделал, когда в большое окно заглянуло солнце. Тревога и плохое настроение остались во вчера. Расставшись с прошлым, вещами и местами, с которыми себя ассоциировал, я стал свободнее, я стал другим. Вот так бегство неожиданно для меня самого открыло иные грани личности. Теперь я лучше понимал Айрис.

— С добрым утром, — произнесла она, не открывая глаз.

— С первым утром, — ответил я ей.

Первым делом на следующий день мы отправились в город, чтобы прикупить себе телефоны и кое-что по хозяйству. Решив, что электричкой перемещаться опаснее из-за линейной полиции и множества камер на городском вокзале, поехали автостопом. Нас подобрал ведомственный «ПАЗик», водитель которого ехал на работу. От денег он не отказался, хотя и хвалил себя всю дорогу за миролюбивый нрав и прирожденный альтруизм.

Водитель высадил нас чуть ли не на самой окраине города. Мы с Айрис немного прогулялись, рассматривая красоты свежевыстроенного спального района. Во дворах нависших над головой многоэтажек звук разносился как в колодцах, многократно повторяясь эхом. Рядом с построенными домами возводились новые, а шум работающей техники наполнял пространство непередаваемой какофонией стуков, скрипов, свистов и рычания.

— Как же тут люди живут? — удивилась Айрис, недовольно прижимая ладонями уши.

— Это ты еще в новой квартире не жила и не слышала впивающегося в стены перфоратора. Тебе повезло, что у нас был старый дом, и ремонт там делался редко. Ничего, лет пять потерпят, потом будет легче.

— Дети, выросшие в таких условиях, будут немного того, — она потрясла головой в такт звукам отбойного молотка.

— Не переживай, это будет поколение детей, засыпающих под звуки перфоратора, а не колыбельной, — успокоил я ее. — Плата за прогресс.

— Это плохо, что за прогресс платят не те, кто его придумал. Мы все жертвы чужих идей, в основе которых лежало неуемное желание осчастливить мир.

— Чем это плохо?

— По мне, так человек должен вначале сделать счастливым самого себя, а потом других научить этому. А то получается все наоборот — недовольный человек пытается осчастливить себя, придумывая способ сделать вначале счастливыми других. А это не работает. Счастье должно распространяться, как и любая зараза, от зараженного человека к здоровому. Надеюсь, ты понял, о чем я?

— Вроде бы. Счастье — это инфекция, передающаяся воздушно-капельным путем, — сформулировал я мысль, как понял сам.

— Именно. Но этого не понимают даже космические цивилизации, пытающиеся познать психологию непостоянного характера звезд. Эээх, — Айрис пнула камешек, валяющийся на тротуаре.

Он подлетел и ударился в машину, которая заорала сиреной сигнализации и заморгала огнями. Айрис на мгновение опешила.

— Валим, — она схватила меня за куртку и потянула в проход между домами.

Мы не остановились, пока не миновали два квартала. Айрис рассмеялась, как ребенок, который напакостил, но остался ненаказанным.

— Никак не привыкну, что у вас тут все личное и охраняется. Столько машин, и все стоят без дела, — она окинула взглядом пространство между домами, заставленное разноцветными личными авто. — Неэффективное использование вещей. Лучше бы они были общественными. Тогда бы их требовалось намного меньше, и они чаще были бы в работе.

— Ты не понимаешь психологию землян. Своя рубашка, как говорят у нас, ближе к телу. То есть…

— Я поняла, можешь не пояснять. Мое — это мое. Чем больше у меня есть вещей, тем я счастливее выгляжу.

— Ну, типа того. У кого-то эта идея возведена в абсолют. Самомнение у таких людей прямо пропорционально количеству денег на счете и вещей в личном владении. Такие личности никогда не согласятся, чтобы вещи, говорящие о его статусе, стали общими. Возможность возвыситься над остальными посредством богатства — единственный способ скрыть свою недалекую натуру.

— Значит, для тебя деньги обратно пропорциональны твоей внутренней гармонии? — Айрис подловила меня.

— Нет, я готов балансировать между нищетой и богатством, чтобы не впадать в зависимость от больших денег или их отсутствия, — обрисовал я комфортную нишу для своего статуса.

Мы миновали очередной дом, и вышли к небольшому торговому комплексу. Судя по рекламе на фасаде здания, здесь было все, что нам нужно. Первым делом мы зашли в салон сотовой связи и купили себе по новому недорогому телефону. Поинтересовались у продавца незарегистрированными сим-картами. Он понимающие подмигнул нам и продал две по пятьсот рублей каждая, предупредив, что на счете будет ноль. Не отходя от кассы, мы проверили работоспособность телефонов и карт. Все звонило как надо.

Затем мы зашли в супермаркет и накупили всё, что было у нас в списке самых необходимых вещей, от продуктов питания до электрического обогревателя и резиновых сапог. В последнем была огромная нужда, потому что туалет находился в дальнем углу от дома, и дороги к нему не было. Приходилось скакать по черноземной жиже, образовавшейся на глинистой почве. После такого ралли-трофи обувь приходилось отмывать от комьев налипшей грязи. Да и сама дорога от трассы до участка еще долго могла быть непроходимой в обычной обуви.

Еще нам была нужна чистая питьевая вода, но тащить ее из города не хотелось. Рядом с дачами на трассе находились кафе, в которых можно было набрать ее просто так в любую посуду. Мы закончили свой шопинг после полудня. Плотно пообедали в блинной комплекса гречневой кашей с курятиной, блинами и кофе. Айрис сходила в туалет и там выпила бутылку водки. Основная часть накупленного добра должна была лечь на ее хрупкие модифицированные плечи.

Пока ее не было, меня узнал мой однокурсник, который как назло появился здесь в самое неподходящее время. Мне совсем не хотелось, чтобы меня узнавали за тысячу километров от дома.

— Гордееей? — он будто не поверил своим глазам.

— Николай? — я тоже как смог выразил свое удивление.

— А ты как здесь? — он присел рядом без спроса.

— Да вот, — я указал на сумки, — проездом.