Вернор Виндж - Пламя над бездной [сборник]

Они продолжали подниматься. Свежий ветер дул прямо сверху и усиливался. Хамид непроизвольно поежился, у него застучали зубы. Как высоко они взлетели? На три тысячи метров, четыре? Он замерз, а шевелясь, чувствовал, как на куртке потрескивает лед. Его укачивало и подташнивало; на Срединной Америке пять тысяч метров — предельная высота, куда можно взобраться без кислородного прибора. Он считал, что сумеет остановиться; если же нет, их унесет в космос вместе с остальными антигравами.

Но перед ним стояла куда более сложная задача, чем сброс высоты или скорости. Он поглядел на лотлримарскую баржу. Расстояние до нее заметно сократилось, и она висела метрах в двухстах к востоку. Если не удастся заложить боковой маневр, поможет лишь активное содействие моллюска.

Об этом он уже размышлял там, на складе, — в общей сложности секунд пять. Будь антиграв обычным летательным аппаратом легче воздуха, надежды не осталось бы. Без винтов или движков такие шары летят по воле ветра; единственный способ управления ими — найти высоту, на которой ветер тебе помогает. Но когда Хамид уцепился за этот ковер, ткань ведь подалась именно в ту сторону, за которую он держался…

Он перелез на край ковра. Антиграв вильнул, но не сильней обычной шлюпки. Рядом выглянула за край, прямо в бездну, Болтушка. Повела мордой из стороны в сторону.

— Вау, — повторяла она. Понимает ли она, что видит?

Ветер немного изменил направление. Теперь он дул чуть сбоку, а не прямо сверху. Получается! Хамид улыбнулся, клацая зубами.

Ковер поднимался все быстрее. Ветер сверху обжигал арктическим холодом. Они делали кликов пятнадцать-двадцать в час. Лотлримарская баржа нависала над ними… а теперь оказалась почти точно в стороне. Господи, да они уже выше ее! Хамид вытащил нож, завозился онемевшими пальцами с пружинным механизмом. Нож внезапно раскрылся и чуть не выпал из его трясущейся руки. Он начал отрезать от края ковра маленькие кусочки. Ветер с небес не унимался. Кусочки крупнее. Потом он вцепился в ткань и отчаянно дернул: отлетела длинная полоса, еще одна. Ветер ослабел… унялся. Хамид перегнулся через край ковра, насилу подавив головокружение и рвоту. Превосходно. Они оказались точно над баржей и пошли на сближение.

Один из четверки сферических автоклавов оказался так близко, что скрыл из виду остальные. Хамид видел человеческую жилую секцию и конференц-зал. Ковер опустится на широкой плоской площадке рядом со сферой. Нельзя было и мечтать о лучшем курсе. Хамид догадался, что слизень тоже маневрирует, подтягивая баржу точно под гостя.

Внезапно его обдало жаром, и по ковру словно врезал незримый кулак. Хамид и Болтушка закувыркались — то они под ковром, то на нем. Хамид мельком увидел баржу. Из автоклава била желтовато-белая струя: аммиачно-водородная смесь под давлением в тысячу атмосфер. Верхняя сфера пробита. Струю сжатого газа венчало бледное пламя: водород сгорал в атмосферном кислороде.

Баржа пропала из виду, оставив по себе грохочущий дымный туман. Хамид крепко вцепился в ковер и как мог, вместе с Болтушкой, обернулся им. Кувыркаться они перестали и повисли вниз головами, туго спеленутые. Хамид выглянул наружу. «Над головой» тянулись серо-коричневые поля ферм в пору поздней осени. Маркетт — слева. Хамид извернулся и зыркнул в небо. Вот оно! Баржа в нескольких кликах от них. Верхний автоклав источает дым и пламя, но с нижними, кажется, все в порядке. Между сферами проскакивали бледно-фиолетовые разряды. Через несколько мгновений по небу раскатился гром. Моллюск защищается!

Хамид выкрутил ком ткани, пытаясь заглянуть выше в небо. К северу… странный сверкающий синий след, копьем тянется на юг… разделяется на пять поменьше, те виляют зигзагами, а остывая, меняют цвет от красного до оранжевого. Красивое зрелище… как если бы небо разодрала лапа с иззубренными когтями. Царапины от когтей померкли и истаяли, но то, что оставило их, продолжало путь. Ответный залп неприятеля снес обращенную к северу деталь корпуса баржи. Та скомкалась, смялась, как дешевый пластик в огне. Нижние автоклавы пока целы, но, если выстрел придется по гостевой секции, Ларри — покойник.

Ковер трепали ударные волны множества взрывов. Мимо что-то пронеслось: слишком маленькое и быстрое, чтоб его разглядеть. Орудия баржи продолжали сверкать фиолетовым огнем, но корабль набирал высоту — куда быстрее, чем когда-либо доводилось видеть.

Спустя миг ковер снова перекувыркнулся, и Хамида с Болтушкой развернуло головами вверх в сидячее положение. Лик утра изменился: сверху и отовсюду вокруг наползали странные облака, сверкающие или огненные, изрезанные коричневатыми прожилками окислов азота. Глаза и рот жег вонючий аммиак. Болтушка очень по-человечески кашляла и фыркала.

Туристы уже давно улетели: лотлримарская баржа стала точкой высоко в небе. Улетели и все остальные антигравы. Хамид с Болтушкой остались в горящих облаках одни. « Наверное, ненадолго». Хамид взялся резать антиграв-ткань — отрезал кусок, пробовал восходящий ветер, отрывал еще один. Они пролетели сквозь облака в легкий моросящий дождь; попадая на кожу, тот оставлял ожоги. Хамид вывел ковер вбок, где светило солнце, и снова стало можно дышать. Отсюда все выглядело как обычно, не считая, разумеется, тяжелой кровавой тени облаков над полями.

Где лучше приземлиться? Хамид выглянул за край коврика… и увидел врага в засаде. Цилиндр, с коническим носом и парой маленьких плавников с одного конца. Эта штука вплыла в тень ковра, и Хамид понял, что вражеский аппарат рядом . Длиной суденышко не превосходило десятка метров, а шириной — двух. Оно уравняло скорости с медленно снижавшимся ковриком и зависло так в тишине. Хамид поднял голову и увидел еще четыре темные формы. Они нарезáли круги вокруг ковра, словно хищные рыбы вокруг потенциальной добычи. Один аппарат пролетел прямо под ними, так близко и неторопливо, что Хамид мог бы при желании провести рукой по его корпусу. Ни иллюминаторов, ни люков в тусклой глади не заметно. Но плавники светились мерным красным светом, и Хамид ощутил исходившую оттуда волну тепла.

Они безмолвно покружили так с минуту: каждый убийца дал себя оглядеть. Болтушка вертела головой, следя за их движениями. Глаза ее расширились, из пасти, как прошлой ночью, понесся свист ужаса. Воздух был спокоен, если не считать легкого ветерка навстречу терявшему высоту ковру. Или не ветерка? Звук нарастал, становясь шипением, как у Когтей во время телефонного звонка. Но теперь шипение шло отовсюду, обогащенное обертонами почти на грани слышимости, каких не услышишь по обычному телефону.

— Болтушка?

Он потянулся потрепать ее по шее. Она сильно разодрала ему руку острыми, как иглы, клыками. Хамид шарахнулся прочь, откатился от нее, ослепленный болью. Шерсть Болтушки встала дыбом: он ее никогда еще такой не видел. Она будто раздулась вдвое, глаза ее смертоносно засверкали, как у очень крупного хищника. Длинная шея дергалась из стороны в сторону, пытаясь отследить всех убийц одновременно. Когти передних и задних лап выдирали из ковра длинные полосы. Взобравшись на одну из складок потолще, она завопила на врагов… и упала в обморок.