Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

Впрочем, в салонах я задерживаться не стал, воспользовавшись своими привилегиями, чтобы пройти вместе с Ренией в кабину пилота. На экранах катились длинные серо-свинцовые волны венерианского моря, иногда вспарываемые черными телами чудовищно изменившихся потомков земных китов или акул. Наша скорость была невелика, и лишь часам к десяти мы заметили вдали, прямо перед нами, завесу тропической дымки. Два других космолета подлетели к ней раньше нас, и я увидел, как они растворились в тумане.

Плотность тумана – наши радары спокойно его пробивали – была неравномерной, так что иногда мы воочию видели поверхность моря через колодцы, образованные потоками теплого воздуха. Мы заметили остроконечную вершину на небольшом островке Арк, затем на экране возник расщепленный силуэт гор Зериф, что на острове Зен. Километрах в двадцати от острова просветы в тумане стали учащаться, и над Зеном он рассеялся окончательно.

Мы вошли в зону экваториальных воздушных потоков, столь мощных, что они порой разрывали завесу облаков; остров Зен оставался одним из немногих мест на Венере, где по ночам иногда можно было видеть звезды.

Остров простирался на добрую сотню километров в длину и километров на сорок в ширину. Сверху он походил на огромное животное с двумя длинными лапами-мысами и узкой пастью залива. За исключением хребта Зериф, достигавшего в верхней своей точке четырех тысяч метров, весь остров был покрыт лесом. Мы начали спускаться на плато между двумя безымянными вершинами, примерно на полкилометра выше границы джунглей. Огромные космолеты приземлились с легкостью, недоступной даже вашим самолетам. Ветер доносил до нас дыхание джунглей – тяжелый, пряный аромат крупных белых цветов, смешанный с терпким запахом перегноя. Внизу, за пологим склоном, колыхалось темно-зеленое море сомкнутых крон. Позади нас поднимались на штурм неба контрфорсы хребта Зериф, которые будто дефилировали среди низко висящих облаков.

Мы разбили лагерь под сенью космолетов. Их внушительная масса защищала нас от ветра, иначе долго мы бы не выдержали. Ветер дул на плато беспрестанно, извлекая из высокой травы и отдельных кустов странную, монотонную и волнующую мелодию. Техники быстро собрали металлические дома-убежища и укрепили их стальными крючьями, вбитыми в каменистую почву. К концу второго дня все было готово.

На следующий день мы спустились к лесу в небольшом космолете-спутнике. Нас было пятеро: Рения, венерианский биолог Собокол, лет тридцати от роду, два его ассистента, Реум и Тулл, и я. Мы долго маневрировали вдоль границы джунглей примерно на десятиметровой высоте, прежде чем смогли углубиться под своды леса. Между гигантских стволов рос подлесок, высокий и мощный, как земная дубрава, но сплошь окутанный лианами, изъеденный мхами и лишайниками. В развилках ветвей гнездились пышные цветы – эпифиты . Мы с черепашьей скоростью двигались по узкому просвету между деревьями, то и дело останавливаясь перед неожиданными завалами из мертвых ветвей или завесами лиан, которые наш слабый космолет не мог прорвать. Однажды на нас обрушилась настоящая сеть из лиан, и мы с Собоколом были вынуждены выйти наружу, чтобы освободить аппарат, орудуя электропилами. Из донесений экспедиции Клена, той самой, что обнаружила гери-кубу и исчезла, мы знали, что после дебрей на опушке лес должен был поредеть. И действительно, ближе к вечеру мы выбрались к реке – лететь вдоль нее было гораздо легче. Вскоре пришлось на время включить прожекторы. Уже в полной темноте мы добрались до какого-то озера, казавшегося черным кратером среди нависших над его берегами ветвей.

Мы посадили космолет на один из берегов: небольшой пляж был отличной посадочной площадкой.

Здесь мы чувствовали себя в безопасности. Космолет, отлитый целиком из самого прочного сплава, перед которым, уж поверьте мне, ваши особые стали – просто мягкий свинец, казался неприступным убежищем. И все же нам было немного не по себе: заросли подступали со всех сторон, надвигались, давили, вызывая клаустрофобию. Это чувство исчезло после сытного ужина, и, погасив прожектор, мы затаились в ожидании обитателей джунглей, если они там вообще водились.

О! Эту ночь в венерианском лесу мне не забыть никогда!

Едва прожектор погас, мы увидели, как в озере появилось фиолетовое сияние: сначала слабое, оно быстро разгоралось и вскоре достигло яркости тропической луны на Земле. Оно словно всплывало из глубины озера, на котором, как на горящей сере, переливались огни. У самой поверхности замелькали стремительные змееподобные тени. Сидя перед левым экраном, между Ренией и Собоколом, я смотрел на это завораживающее зрелище. Реум и Тулл дежурили у правого экрана, наблюдая за джунглями. Волны озера отбрасывали танцующие блики на черные как уголь стволы, и молодые венериане несколько раз подзывали нас, когда им казалось, что они видят между деревьями какие-то смутные фигуры.

Это случилось около полуночи. Более чуткая, чем все мы, Рения ощутила это первой. Внезапно побледнев, она сказала, что ей кажется, будто некое чудовище смотрит на нее в упор из темноты. Чтобы ее успокоить, я включил прожектора, но потом снова их погасил, чтобы не привлекать внимания представителей местной фауны. Через несколько секунд мы все тоже почувствовали, что за нами кто-то наблюдает. Это было странное ощущение, оно то усиливалось, то ослабевало, словно кто-то бродил вокруг, то приближаясь, то удаляясь. Скрывая нарастающее беспокойство, я сел на место пилота, готовясь при необходимости поднять аппарат в воздух, и положил левую руку на спусковой механизм фульгуратора.

Мы получили лишь несколько секунд передышки. Затем вернулась угроза – неясная, сопровождаемая все тем же тревожным сердцебиением. Внезапно Рения прокричала:

– Там, Хорк, там!

Она указывала на озеро. Фиолетовое сияние пульсировало в том же ритме, в каком бились наши сердца, полные боли и отчаяния, и мы увидели на отмели продолговатое существо, которое ритмично то уменьшалось, то увеличивалось.

Сделавшись мертвенно-бледным, Тулл пробормотал:

– Гери-куба!

– Говори, – резко бросил ему я. – Что тебе об этом известно?

– О! Ничего… Это наша древняя легенда. Во времена ваших сумерек гери-кубы, как поговаривают, захватили весь континент Тхора.

И, прислонившись к переборке, он монотонно забормотал:

Он умолк, и в наступившей тишине я слышал лишь наше хриплое дыхание да приглушенные рыдания Рении. Ужас неотвратимо нарастал, и одновременно я чувствовал, как жизнь покидает меня, как с каждым мгновением уходят силы.