Сергей Эрленеков - Скала 2. Выжить в пустоте

— Я все сделал, даже более того, мне удалось скопировать базу знаний «Эспер», причем в ее аграфском варианте, правда стоило это мне…, и если кто-нибудь узнает…

— Не переживай, от меня не уйдет, и от тебя тоже, ты просто не сможешь выдать мои тайны! — внутри меня росло воодушевление, как будто готовился открыт рождественский подарок.

— Спасибо господин!

С подобным обращением тут не было никаких проблем, и не вызывало подозрений, наоборот профессора похвалят за гибкость хребта перед денежным клиентом. Меня провели в отдельную палату, с футуристически выглядящей медицинской камерой. Перед установкой, надо будет провести полную очистку и диагностику организма, что бы привести его в наилучшую форму. Чтобы избежать отправки сведений о моем уровне интеллектуального индекса, профессор сделал блокиратор по моим чертежам. Такой уже был испытан на более совершенной камере «Духа Ворона» и не подводил. Тем более, что передатчик был такой же. Видимо его копировали со старых образцов без переделки. Когда надо мной захлопнулась крышка, и погасло сознание, промелькнула паническая мысль: «а вылезу ли я отсюда». Но, когда капсула открылась, то прекрасно вылез, и самочувствие было просто замечательное.

— Господин, вы просто в прекрасной форме. Пришлось только слегка почистить, то что накопилось за последние несколько дней. И данные диагностики. Невероятно, о ваш индекс интеллекта теперь стал 305 единиц! — На это я только хмыкнул. Еще бы, столько колдовать на пределе сил. Он не мог не вырасти.

— Теперь сюда, пожалуйста, господин, — и профессор указал на другую камеру.

И вот второй аз надо мной захлопнулась крышка медицинской капсулы.

Месторасположение — неизвестно.

(Время и дата — неизвестно)

Голова просто раскалывалась от боли, а еще было очень хреново от мерзкого запаха. Попытавшись пошевелиться, я понял, что мне очень и очень тесно. Сначала даже клаустрофобия чуть не разыгралась. Но потом я понял, что конечности понемногу начали шевелиться. И они очень толстые и неуклюжие. И вообще, я в скафандре. В очень большом и прочном скафандре. В это время послушная память подкинула воспоминание — «Скафандр Инженерный Универсальный Модель 234/fg-R56», повышенной защищенности и с плазменной турелью на плече. Турель я тоже нащупал. Судя по ощущениям, она не пострадала. Пострадал тут только я. Судя по всему меня внутри этой броне-скорлупы, неплохо так взболтало. От чего я сначала треснулся головой об стекло, а потом все, что было съедено накануне, заляпало стекло скафандра. Это рассказывать все сейчас легко. А тогда каждая мысль доходила как будто сквозь вату. Постоянно волнами накатывала одурманивающая головная боль. Каждое движение было неуклюжим и непривычным. Я хоть и прожил почти три с половиной года в космосе, до этого носил только легкие комбинезоны, некоторые модели даже позволяли минут двадцать выживать в космосе, но и шлемы носить не приходилось, и тяжелую броню тоже. Поэтому кроме страха за то, что нахожусь в неизвестном месте, прибавилась еще и небольшая клаустрофобия.

Когда более или менее пришел в себя, то первым делом захотелось снять шлем и почистить его. Но в это время, сквозь блевотину и кровь, загорелась надпись на переднем стекле: «Вы уверены, что хотите разгерметизировать скафандр? Если уверены, то должны знать, что за пределами скафандра нет атмосферы! Подтвердите свои действия!». Фух, еле успел отменить открытие скафандра. Это куда же я опять попал. Сесть бы и помедитировать, но голова так трещит, что даже думать противно. Последний раз такое было, когда я оказался на острове. Надеюсь, что в этот раз хотя бы в своем теле, а то привыкать к новому как-то не охота. Но по отголоскам магии, я понял, что худшего не случилось, и я все же выжил. Хотя, все относительно. Если я в дальнем космосе, и меня до сих пор никто не потревожил, то, возможно, смерть еще не самое худшее, что могло произойти. Например, смерть от медленного удушья и космического холода, намного хуже. От подобных мыслей опять разыгралась клаустрофобия. И протереть снаружи стекло нельзя. И скафандр, который, по идее, должен иметь встроенные усилители давит на плечи как стальной гроб. И шевелиться я в нем могу только из-за того, что физически, как бы, довольно силен. Спасибо магии жизни. Неимоверным усилием воли погасил паническую атаку. Тем более, что стекло начало потихонечку очищаться. На нем вообще ничего не должно держаться, оно так сконструировано. Поэтому, стоило только принять вертикальное положение, как с него все начало стекать. Пока я приходил в себя, надпись погасла, видимо энергия полностью исчерпалась, и предупреждение было последним аккордом мощного изделия.

Теперь я смог, наконец, увидеть, где я нахожусь. А нахожусь я на корабле. Почему не на стации, просто побывав на многих кораблях, и станциях, я уже научился их различать. Хотя бы по высоте и ширине коридоров, на кораблях они значительно меньше. И сама архитектура кораблей и станций все же различалась. По второму взгляду, стало понятно, что кораблю сильно-сильно плохо. Коридор покорежен, смята обшивка, в трещины видно бескрайнюю пустоту. Осталось только понять, как я оказался в космосе на разбитом корабле. Корабль я узнал, он был из тех, что называют «Тяжелым транспортом прорыва». Именно на таких посудинах летают на Фронтир торговцы, в случае большой необходимости. По объему трюма он имел скорее класс малых торговых кораблей, но в нем имелось и несколько кают для пассажиров. В прошлом это был «Бэджер» — надёжная рабочая машина, любимец корпораций Федерации Калдари, занимающихся снабжением и грузоперевозками по всему космосу. Но это была его новейшая высокотехнологичная версия седьмого поколения — скрытный корабль прорыва блокад «Крэйн».

Главной фишкой этого корабля было устройство оптического камуфляжа. Наверное первый корабль, после военных, который обзавелся такой штукой. Но этот корабль был для перевозки действительно ценных вещей.

У него было сильно снижено внутренне пространство, но при этом навешено брони и щитов, что им, наверное, можно было таранить астероиды. Но вот только что-то в этот раз с ним произошло откровенно нехорошее. Но эта картина внушала некоторый оптимизм. У таких кораблей, кроме рубки, было еще одно отлично защищенное место, заключенное буквально в броне-капсулу, и имеющее автономное питание и систему жизнеобеспечения. Это был медблок. Оставалось только определиться, где он находится, и добраться до него. Радовало то, что реактор корабля еще работал, было непонятно только, сколько он продержится. Это была хорошая новость. А плохой новостью было то, что генератор гравитации тое работал. И все двести килограмм бронированного, сцуко, улучшенного инженерного скафандра я тянул на себе, передвигаясь медленным приставным шагом. Точнее, одну ногу перемещал вперед, потом другую перемещал к ней. Было похоже на то, что я с каждым шагом делал становую тягу с рекордным весом. Только вот никого мои рекорды не радовали, а больше всего они не радовали меня. Хорошо, только одно обстоятельство, второпях мимо нужного поворота не промахнешься. После каждого шага можно было отдохнуть, осмотреться, и вспомнить куда идти.