Василий Попов - А мы – это вы!

– Так вот… – он улыбнулся, глядя в глаза Елены, буквально заставляя это сделать и её. – Это был тот день, то утро, когда я, проснувшись, подумал: «Надо всё менять!»…

– Ага, ага?.. – Елена схватила тост и принялась намазывать на него джем.

Задвигались шумно и сначала наигранно весело, а потом уже привычно беззаботно все остальные…

– Я стоял перед… зеркалом в стрингах своей бывшей, оценивая их преимущества, – делая большие глотки, Роман рассказом невольно притягивал к себе аудиторию слушателей. – Единственной моей мыслью… циркулирующей у меня в голове, была: «Определённо пришло время, что-то менять»… И знаешь, что случилось потом?

– Что? – Елена увлеченно смотрит в его глаза, умиляя своим видом остальных.

Роман отнял у неё тост, укусил, пачкая губы в джеме, и вернул ей обратно, подставляя Елене свой рот для вытирания салфеткой.

– В комнату внезапно вошла моя сестра со своей школьной подругой и спросила, оторопев: «Что здесь происходит?» – Роман сделал огромный глоток кофе.

– Ну?!

– И?..

– Что ты ей ответил?! – принял активное участие уже весь «завтрак».

– Да, что ты ей сказал? – смотрела Елена в глаза Романа, напрочь забыв о принятии пищи.

– Правду, – оглядел всех Роман. – Я, смущаясь и краснея, сказал, что это нижнее бельё моей бывшей… – он пожал плечами. – Но они…

– Что они? – Раздались нетерпеливые реплики.

– Ну! Не тяни?!

– Говори!

Роман, снова пожав плечами и оглядев поочерёдно всех сидящих за столом вокруг, сказал:

– Они в один голос уверили меня… – он снова сделал большой глоток. – Что у меня нет никакой бывшей и даже никогда не было девушки… – и, оглядев всех с грустным лицом, Роман раскатисто расхохотался. – Видели бы… вы… сейчас свои моськи!

Раздался всеобщий хохот. Кто-то, прыснув от смеха, залил морсом стол и, извиняясь, торопливо вытирал салфетками. Кто-то пролил сок на комбинезон соседа. Полетела пластиковая миска с кашей на пол. Но все эти «катаклизмы» сопровождались заразительным и продолжительным весёлым смехом.

Смеялся и Павел – командир корабля. Смеялся и думал: «Что, если уйдёт Роман? Сколько у него в запасе этих историй? Он спасает команду. Так не сможет никто?! Людвиг? Вряд ли… Ева? Точно нет – весёлая, но слишком правильная образованная «психологиня» … Мишель? Да, он… Весёлый, обаятельный, эмоциональный, но со своим национальным несколько инертным чувством юмора. Так зажечь экипаж после потери близкого товарища, товарища по несчастью, может только никогда не унывающий человек, вот такой, как Роман. Это, наверное, как на войне… Здесь так же гибнут товарищи…»

Морщась от острой боли в голове, Павел мысленно попросил Романа продержаться ещё сколько можно… Его отвлёк астматический приступ Таниты, который заметили немногие и поддержали только двое находящихся рядом, дождавшись, пока она, использовав ингалятор, задышав ровнее, оглянувшись, не посмотрела на Павла и кивнула, что означало «Всё в порядке!».

Поднимаясь и слегка качаясь, Павел, захлопав в ладоши, призвал к тишине и вниманию:

– Отлично, спасибо, Роман! – он улыбнулся, кивнув. – Всем спасибо, но пора…

– И честь знать? – всё еще по инерции смеялся кто-то.

– Верно, – Павел нехотя стал серьёзнее. – Ева сегодня работает с «Марией» – на тебе небесные тела, за старшего Дионис (второй помощник капитана), остальные?.. – Павел поднял ладони, призывая экипаж к выбору.

– «Лагуна»! – выкрикнул Виктор, поднимая вверх руку.

– Точно… – поддержали остальные.

– Ага, давно не были на море…

– Там такой смешной гитарист в ансамбле… – грустно улыбнулась Эльза.

Все, шумно галдя, отправились переодеваться. Все знали: «Лагуна» – любимое место Дианы. И там она часто, уединившись с Виктором, вела романтические беседы. Там остались их поцелуи, длящиеся до позднего заката…

«Может, там сейчас где-то витает дух Дианы…»

«Скорее всего, Диана там плавает в прозрачных голубовато-зелёных волнах…»

«Наверное, она там танцует в прибрежном пабе под мажорную мелодию, которую так часто для неё выводил жутко худой саксофонист…»

«Дианочка так любила их фирменное фисташковое мороженное с папайей…»

Но полноценно отдохнуть в «Лагуне», забывшись и абстрагировавшись от симптомов собственных патологий и их проявлений, не удалось – экстренный сигнал тревоги прервал всеобщую идиллию.

Тринадцать человек ввалились в рубку корабля, на лицах и во взглядах тревога, вслушивания в доклады бортового компьютера. Да в них и не было необходимости – корабль, раскачивая, как лёгкую лодку на морских волнах, засасывало в чёрную дыру, образовавшуюся среди близ расположенных планет и плотной сети мерцающих звёзд. Команду удерживала на ногах лишь автоматическая гравитационно-магнитная система пола корабля, связанная с подошвами их обуви. Корабль, проваливаясь в чёрную бездну, раскручивался по спирали вместе с качающимися фигурами космонавтов, примагниченных к полу. На их лицах испуг – прерывистые доклады МАР-9Х о сбоях и отказах бортовых систем, взгляды команды теряются в мерцании аварийного света корабля. Доносится голос «Алисы», напоминающий о плановом принятии лекарств для некоторых членов экипажа. Но и он обрывается…

Они, медленно раскручиваясь, пропадают в полном мраке. Сознание людей не выдерживает – они отключаются.

Странно – Павел, открыв глаза, ощутил себя выспавшимся, впервые за… полтора года – с момента поражения его вирусом «С». Все последующие его сны были тяжёлыми и медикаментозно разбитыми. Таковы последствия неизлечимого заболевания. Точнее, принятия лекарств для улучшения так необходимого сна.

Просыпались и остальные – подымаясь с тонких, но невероятно мягких матрасов. Потягивались, разглядывали друг друга. Улыбались приветливо.

– Доброе…

– С добрым утром…

– Утро…

На самом деле, понять, какое время суток, было невозможно – белые непроницаемые стены без окон и дверей. Белый куб больших размеров. Кто-то…

Виктор уже трогал стену этого куба рукой.

– Что там? – раздался голос Диониса.

– Невероятно гладкая… поверхность… – Виктор повернулся, глядя поочерёдно в глаза своих проснувшихся спутников. – Я бы сказал… стекло, – задумчиво взглянул на потолок, словно ища изъяны в поверхности или наличие камер наблюдения. – Непрозрачное белое стекло…

– Такое же белое, как наша одежда, – так редко слышимый голос Эльзы заставил прислушаться не только к нему, но и вдуматься в услышанное. – Я себя чувствую как…

– В клинике… – заполнил паузу Павел. – На старых операционных записях моей бабушки – там тоже все в белом – цвет чистоты и стерильности…

– Точно…