Анастасия Вихарева - Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

– Вот она, расплата за невинную кровь, – высказался кто-то из женщин.

– Ну чего стоим-то? – одумался Яма Муди. – Вперед!

– Вы знаете, в пещерах вообще-то опасно, – вспомнила Ядвига, повернувшись ко входу лицом.

– Если здесь был берег моря, то сама пещера образовалась рекой, которая хорошенько промыла ее, – успокоили всех дины. – Где-то там лежит материк, который поднимал эти горы, а потом разошелся с этой плитой. Пещера была рекой в разломе, а после сверху ее накрыло лавой. Потолки ее из массивного гранита, а под ногами песок и галька. Там, на той стороне все еще болото, а раньше было огромное озеро, из которого вода текла сюда.

– А куда же девалась река? – полюбопытствовали зелененькие.

– Да кто ж ее знает! – рассмеялся дин. – Пробила себе новое русло.

– Будем рисовать карты, разберемся, – пожал плечами Мальв.

Свое имя-кличку Мальв получил сокращенно от «Мальвина». Длинные голубовато-белые волосы с синими прядями и голубая кожа рассматривались в качестве основного признака. С темноволосой и златокожей Златой, как это ни странно, одного с ним вида, они были полными противоположностями не только во внешности, но и в характерах. Златка всегда деятельная, остроумная, заводила в женском коллективе, а Мальв сам по себе, вел созерцательный образ жизни, подолгу бывая в одиночестве. Сначала, когда его замечали сидящим на самой высокой скале, пытались растормошить и привлечь к общественным работам, но спустя время, после того как он не изменил себе, от него отступились, предоставив самому себе. Пожалуй, даже, как Гоблина Яшу, перестали замечать. Но когда установилась жара, он, наконец, слез со своей скалы, оказавшись обычным нормальным парнем, внезапно проявляя интерес и к земному, иногда напоминая всем, словно бы упрекая, что за всеми делами забыл, когда в последний раз медитировал. И раздражался, если внезапно появлялась возможность посидеть на старом месте, а к нему уже привыкли и опять проявляли внимание.

Однажды Златку принародно спросили, как она умудряется вести хозяйство, кормить мужа, забираясь к нему на скалу, и при этом всегда быть довольной и счастливой, на что она отвечала: «Я всегда могу с ним поговорить, мы же телепаты! А то, что он видит – вижу и я. Мы всегда позволяем мужчине обращаться к Богу, познавая его в сравнении и в наблюдениях, а когда он отвечает – я это чувствую, мы как бы оба прославились. Мы ж не женаты еще, он и торопится познать Закон. А в еде он неприхотливый, – махнула она. – Что приготовлю, то и ест».

Пересчитались, на всякий случай, страхуясь веревками. Насчитали четырнадцать человеческо-гуманоидных пар, пять пар динов и трое – вечный соблазн для женского пола и украшение для мужчин. Особенно Гоблин, которого каждый видел, как хотел.

Многие уже зевали, пытаясь договориться и остаться на ночь, чтобы выдвинуться в поход с утра.

Макс и дины оказались непреклонными.

– Вы целый день спали! – разошелся Макс не на шутку.

– А если зима наступит раньше, чем мы вернемся? – не сбрасывая со счетов непостоянство климата, грозно прицыкнули дины.

– Если мы так будем пререкаться, и за год не доберемся, – поддержал Макса и динов Кирилл. – Нам надо туда, а потом еще обратно, и не с пустыми руками, нагруженные пойдем. Так что, каждый день на счету.

– Вы хоть дорогу-то помните? – поинтересовался Болид у Ма5кса и Кирилла. – А то у вас память, как темная ночь, не разбудить.

– У нас карта есть, нам только до того района добраться, – обнадежил всех Макс.

– Ну, тогда, чего мы ждем? – ввернул кто-то, первым скрывшись в темноте.

Путь до города занял, занял два месяца. Могли бы быстрее, но на крутом склоне вдруг обвалилась земля, и половина группы, в основном дины, скатилась вниз на острые скалы. Все остались живы, но раненых было много. Пришлось задержаться на неделю. Зеленые не отходили от больных, растрачивая свою зелень, которая, оказывается, приводила в чувство и динов. Впрочем, их раны и так затягивались быстро. На второй день никто из больных уже не заговаривал о смерти и не прощался с жизнью, и даже шутили.

Дальше двигались осторожно, предпочитая не рисковать.

Дины были правы, все те животные, которые ушли из долины, по неведомым тропам перебрались на эту сторону гор. Леса кишели зверьем, объедающем молодые побеги здешней растительности, прореживая джунгли, и обжиравшимся друг другом. Здесь было прохладнее, чем в чаше. Жарко, но дул ветер, прогоняя жару. И все же многие деревья сбросили листья, а трава пожухла.

– Значит, где-то там дальше горы заканчиваются, не по пещере же они мигрировали, – сделал предположение Кирилл, наблюдая за животными. – И тянется горная гряда бог знает на сколько километров. Наша долина не вместила бы и сотую долю всех этих парнокопытных и хищников. В прошлый раз их было в десять раз меньше.

– Надо полагать, – согласились с ним.

– Если горы поднимались плитой, то они могут иметь протяженность, как у нас в Перу. Надо бы организовать экспедицию, – предложил Никола.

– Для начала изобретем бумагу, карандаши и ручки, потом приручим животных, на которых можно летать и ездить, вот после и организуем экспедицию, – наотрез отказалось большинство.

Многие зверели оттого, что ноги были стерты в кровь. Грымз, Горгуль, Гром, Болид и Сеня Белый вообще шли босиком, поделившись обувью с теми, кто босиком не мог. Про обувь как-то не подумали. Лапти, сплетенные неумело, уже на следующий день приходили в негодность. И когда, наконец, вдруг открылся холм и столбы в виде вышек, Машка вскрикнула, показывая вперед себя пальцем.

– Мы пришли! Мы пришли! – женская часть начала визжать и бросилась обниматься, испытав невероятный подъем.

Мужская часть молча топала вперед, посматривая на женскую свысока и снисходительно, но и она прибавила шаг, предвкушая еду, безопасную постель, и все то, о чем рассказывали Кирилл, Макс и Маша.

Но сам город поразил воображение даже динов, когда открылся взору. Огромные дома, со множеством колонн и статуй, утопая в цветах и зелени, встретили их не просто тишиной, а смехом и радостью открытых улиц и гуляющих по нему людей и инопланетян.

– Мне что, сниться? Ущипните меня за ухо? – эхом прозвучал голос Кирилла, который разевал рот так же, как остальные.

– Стойте, мы же спим и видим сон… Макс, ты же говорил, он мертв…

– Я не знал, я, правда, не знал, что тут… Мы где, в прошлом, или в будущем?

– Ой, Кирилл, там наша дверь… – Машка ткнула в зеркала, установленные в ряд перед городом.

До зеркал бежали почти бегом, остановившись напротив дверей, в радостно-возбужденном состоянии.

– Над нами издевались? Или мы сами лоханулись? – уставился на зеркала Макс, пытаясь сообразить, чтобы это все значило.