Руби Диксон - Варвары ледяной планеты

– Правда?

– Боюсь, что да. Дай угадаю: ты живешь одна, родственников поблизости нет, ты не беременна и у тебя нет серьезных заболеваний?

– Как…

– Потому что мы все в одной лодке, – мрачно говорит Лиз. – У каждой девушки, которую они выбирают, одна и та же история. Кроме Меган, она была беременна, на втором месяце. Но они почистили ее, как будто это обычное дело. – Лиз вздрагивает при этих словах. – Похоже, куда бы нас ни везли, им не нужны беременные девушки. Просто молодые и здоровые.

О боже! Подступает тошнота, и я с трудом сглатываю. Здесь ведь даже нет уборной. И теперь понятно, почему вокруг пахнет нечистотами. От Лиз тоже исходит не самый приятный запах.

– Как давно ты… здесь?

– Я? Две недели. Кира здесь дольше всех остальных, только у нее есть наушник.

Я оглядываюсь, но не вижу ни на ком наушника.

– Это переводчик, – объясняет Лиз. – Но ты скоро сама все увидишь. Такой объем информации непросто переварить сразу, да? Хорошо, последнее. Видишь те трубы? – Она указывает на дальнюю стену и те металлические штуки, которые напоминают большие шкафчики. – Кира видела, что в них. Она сказала, что там такие же девушки, как и мы.

У меня перехватывает дыхание. Что? Еще девушки?

Лиз машет рукой, напоминая, что нам следует вести себя тихо, и я киваю, потирая свои зудящие шишки на руке.

Она оглядывается, чтобы убедиться, что никто не идет, потом пододвигается еще ближе. Теперь я сильнее чувствую запах ее тела, от нее пахнет потом, но это человеческий пот.

– Так вот… Кира рассказывала, что когда пришельцы ее похитили, они пытались наладить с ней контакт, но она, конечно же, ничего не могла понять. Тогда они вживили ей в ухо наушник, который переводит их речь. Подозреваю, у них был только один такой. Зато Кира теперь может переводить для всех нас.

– Вжи-ви-ли? – повторяю я в ужасе от одной только мысли.

– Ага. Пометили ее, как корову. – Лиз морщится. – Извини, я из Оклахомы, думаю, этот образ вызывает у меня больше эмоций, чем у тебя. Откуда ты родом?

– Орландо, – решаю сказать я. Не уверена, что смогу произнести «Флорида», не брызгая при этом слюной.

Она кивает.

– По всей стране людей похищают. В любом случае, из того, что Кире удалось понять, наши новые друзья – кто-то вроде контрабандистов. Угадай, чем они торгуют?

– Девушками?

– Ага. – Она снова указывает на шкафчики. – Я предполагаю, что изначально их целью было похитить шестерых, но дело так хорошо пошло, что они решили не останавливаться и втиснуть в грузовой отсек еще несколько десятков жертв, прямо как заправские бандиты. Кира говорит, что новенькая появляется каждые два дня или около того. Мы думаем, что они собираются упаковать нас, как сардины, а затем продать… Не знаю, кому-нибудь. Я вообще стараюсь не думать о том, что дальше. Когда начинаю, мне хочется кричать, и поверь мне, ты не хочешь знать, что происходит с теми, кто кричит.

О боже!

– Что?..

– Ты скоро сама все увидишь, – говорит Лиз с болью в голосе. – Просто знай, эти худощавые не выносят шума. Не забывай об этом, договорились?

Добавлю это к предыдущему предостережению.

– Договорились. А что с моей… рукой?

– Ты про эти шишки? У них есть какой-то врач, а то и ветеринар, кто его знает. Когда тебя только-только доставляют сюда, появляется он, вонзает в тебя кучу игл, вживляет какую-то серебряную штуку под кожу и уходит. Мне это напоминает работу ветеринара на ферме: он ставит прививки коровам и цепляет трекер им на ухо. Только нам трекер вживили в руку. Вот видишь, я снова сравниваю нас с коровами. Наверное, не стоит, да?

– Потому, что коров мы… едим, – бормочу я, пуская слюни.

Лиз фыркает.

– Да, так и есть. Но мне кажется, они слишком с нами возятся, чтобы просто съесть. Если только мы не какие-то деликатесы, чего я, конечно, не исключаю. Но… да.

– Да, – эхом отзываюсь я.

– Постарайся немного поспать, если сможешь, – бормочет Лиз, похлопывая меня по больной руке. – Сон – это практически единственное спасение, которое у нас есть. Наслаждайся им.

Эта Лиз такая оптимистка. Я обхватываю себя руками и замечаю, что на мне все еще пижама без рукавов, в которой я легла спать. Здесь не очень-то тепло и уютно. Как жаль, что я не надела просторную фланелевую пижаму в этот раз.

Подумать только, я не оделась должным образом для похищения пришельцами! Мои плечи трясутся от смеха, пока он не переходит в слезы.

Так что да, еще вчера я не верила в инопланетян. Но это было вчера.

Тихо плачу и засыпаю.

За следующие несколько дней на космическом корабле я кое-что выяснила.

Например, что здесь вообще нет туалета. Похоже, наши похитители не все продумали до конца, решив забрать кучу людей сразу. Нам приходится обходиться ведром в углу, отсюда и вонь. Чувство собственного достоинства? Уничтожено напрочь. Когда ждешь своей очереди у ведра для какашек, то постепенно теряешь то немногое человеческое, что у тебя осталось.

Еще я узнала, что еда здесь – это крошечные батончики, которые на вид как сушеные морские водоросли и на вкус как дерьмо. Мы получаем по два таких в день. Вода? Она подается из какого-то крана в стене и напоминает мне кормушку для хомячков.

Рубцы на моей руке практически затянулись, осталась только небольшая шишка. Ощупывая ее и разглядывая руки других девушек, я предполагаю, что нам вживили какие-то электронные устройства слежения. Бирки для скота, как назвала их Лиз. Теперь это сравнение мне кажется чертовски уместным.

Я выяснила, что на корабле есть два типа пришельцев. Одни – тощие зеленые, которые, по-видимому, всем заправляют, и вторые, у которых голова похожа на баскетбольный мяч, отвечают за безопасность. Я называю их баскетбольными головами, потому что их шишковатые лысые черепа обтянуты шершавой оранжевой кожей. Эффект усиливает контраст с серыми обтягивающими костюмами, которые всегда носят пришельцы. Несмотря на комичное прозвище, баскетбольные головы наводят ужас одним своим видом. Они высокие, у них маленькие, как у насекомых, глазки с плотными веками, зубы как иглы, а на руках по три пальца. Маленькие зеленые человечки, которые издают птичьи звуки, не выше метра ростом или около того и редко появляются в грузовом отсеке. Что же до баскетбольных голов, то те постоянно тут, и все их боятся.

Я выяснила все это на следующее утро. Хотя вполне возможно, что был уже день, когда я проснулась и увидела, что все остальные уже не спят. Кажется, одурманивающее действие наркотиков закончилось. Я беззвучно подавила зевок, потому что тишина – это хорошо. Потребовалось мгновение, чтобы понять, что все пятятся в дальний конец клетки, стараясь держаться подальше от прутьев. Волосы у меня встают дыбом, и я повторяю за остальными. Я хочу спросить, что происходит, но как только открываю рот, Лиз молча качает головой, глядя на что-то через мое плечо.