Елена Янова - Доказательство Канта

И я мечтательно задумался. И только тут заметил, что за все это время Димыч так и не отмер со своего поста и по едва заметным кивкам седовласого подливал ему сок, а мне – вино. То-то я думаю, почему мир вокруг немного того, шатается?

– Кажется, мы с вами обсудили то, что вас интересует? – вопросительно глянул я на Воланда. – А вы так и не представились и даже со мной не выпили… – кажется, я немного обнаглел, но мне было интересно.

– Уважили старика, – одобрительно засмеялся незнакомец, салютуя мне стаканом с соком и не собираясь представляться.

– Какой же вы старик, – назидательно поднял я палец вверх. – Старики ходят с палочкой и рассказывают о суровой молодости, а у вас хоть голова и в благородной седине, но ум быстр, а движения – как у молодых, – резюмировал я свои наблюдения. – Прошу прощения за столь грубую лесть, мсье Воланд, но меня ждут обязанности предводителя здешней шайки, а то все разнесут, что я завтра делать буду, – и, пошатнувшись, я отправился исполнять хозяйские обязанности: разгонять буйных и укладывать спать тех, кто уже никуда по состоянию нестояния доползти бы не смог.

Собирая по всей гостиной посуду, я краем уха слышал журчание голосов на кухне, потом упругим быстрым шагом оттуда вышел давешний Воланд, коротко мне кивнул и ушел. Димыч выполз из кухни бледный и слегка заторможенный.

– Та-а-ак, признавайся, и кто это был? Твой научник? А он точно не будет распространяться про мою ложную скорпикору, а то мне еще работать… – я уже с трудом фокусировался, хотелось лечь и заснуть, но пока любопытство пересиливало.

– Начальство это мое, самое высокое. – К Димычу постепенно начал возвращаться нормальный цвет лица. – Ох и повезло же тебе. Или не повезло, это как посмотреть.

– Что ты имеешь в виду? – немедленно заинтересовался я.

– Знаешь, как раз пару месяцев назад, когда статья Салливана вышла, мы ее у себя в отделе обсуждали, и я сказал, что сам он такую дичь придумать бы не смог, кишка тонка, я ж его знаю неплохо, на факультатив по бионике вместе ходили. А тут как раз он мимо проходил, – Димыч сделал многозначительное подчеркивание интонацией фигуры своего работодателя, – и спрашивает, а кто бы смог? Ну, я и сказал, что только одну такую бешеную сову знаю, тебя то есть. Он попросил познакомить при случае, я обещал, что как только – так сразу. И забыл. А тут у тебя квартирник, я и вспомнил, и ему сказал.

– А он и пришел. – Я задумчиво сгрузил посуду в мойку – половину стерилизатор отмоет за ночь, остальное с утра сам разберу.

– Угу, – подтвердил Димыч. – Я, честно, не помню, чтоб он кого-то столько времени расспрашивал о такой ерунде. Вот и не знаю, повезло тебе или нет, что он тобой заинтересовался.

– Почему ерунде? – почти обиделся я. – Хотя… скорее да, чем нет.

– Страшно мне будет с тобой работать, Чез, – честно сказал Димыч. – Ты же все в бардак и балаган превратишь.

– А, брось, кто меня возьмет, кому я там у тебя нужен, – я душераздирающе зевнул и ушел спать. А жизнь моя тем временем уже кардинально изменилась, хотя я об этом еще не знал.

Следующий день Корпуса первопроходцев начинался как всегда. Я припарковал флаер возле офиса, попытался проскочить мимо пожилого вахтера, но не смог: бдительный дедок меня поймал и прошелся по моей безалаберности – сегодня я забыл причесаться и вместо легкой экзоброни нацепил порядком мятую черно-белую форму первопроходца. Я остановился, подхватив наше негласное шутливое противостояние, и с привычной невозмутимой вежливостью поздоровался: ему приятно, а с меня не убудет.

Неподалеку от входа в Корпус я заметил штатного гения: Тайвин с первым утренним кофе любил посмотреть на ало-фиолетовое рассветное небо и садящиеся флаеры. Я знал, что так он настраивает себя на рабочий лад, и поприветствовал ученого:

– Здравствуйте, Тайвин!

– Доброе утро, Честер, – он протянул мне ладонь. – Вы все еще не желаете пройти коррекцию зрачков?

– Нет, что вы, спасибо, предпочту остаться при своих. Вдруг после пластики потеряется мой исключительный нюх и умение влипать во всякие неприятности? Где я еще найду такую шикарную работу? – дежурно отнекивался я, пожимая ему руку.

– Жаль, жаль…

Генетическая аномалия не стала препятствием для моего появления на свет, хотя врачи определили ее задолго до моего рождения, еще при составлении пренатальной диагностической карты для моих родителей. Но, к радости моего бытия, решили, что небольшое дополнение к кариотипу не приведет к системным отклонениям, как это обычно бывает при синдроме Шмида-Фраккаро, в простонародье говоря – «кошачьего глаза». И, что удивительно, на мой счет они не ошиблись – я обошелся вместо разных неприятных врожденных физических пороков и умственной отсталости просто необычным – светло-чайным, почти оранжевым – цветом глаз и полнофункциональными кошачьими зрачками, что бывает при синдроме «кошачьего глаза» далеко не всегда.

Я поднялся на третий этаж и завернул к себе в отдел, из окон которого открывался вид на стройные ряды одноэтажных жилых модуль-блоков колонии, поделенных на жилые сектора, а над ними едва заметными радужными сполохами мерцала пленка защитного купола. За столами толпились ребята-оперативники, обмениваясь приветствиями и новостями, кто в повседневной форме, как я, кто в тяжелой или облегченной экзоброне, кто просто в футболке и джинсах. Я поприветствовал подчиненных:

– Да начнется новый день, полный оперативных чудес и научных свершений!

– Привет, Чез! – нестройным хором ответили первопроходцы, фыркая в ответ на мои утренние напутствия.

– Доброе утро! – звонко раздалось из-за спины. Вот и моя правая рука во всей красе. Я обернулся – Макс, в полной боевой выкладке.

– Доброе. Куда-то собралась? Выезда сегодня не предвидится, экспедицию готовим.

Боевая валькирия поморщилась, она с удовольствием в поле бы сходила и сама, вместо меня или со мной за компанию.

– Да ну тебя. Расслабляться нельзя, мы же на работе, сам знаешь.

Да, знаю. Но предпочитаю облегченный вариант: большинство выездов не требует ни тяжелого оружия, ни утяжеленной экзоброни, ни расширенного варианта аптечки и прочих примочек, так зачем в офисе затруднять свободу передвижения себе и другим, бряцая амуницией и задевая броней столы? Личный выбор каждого, но я искренне не понимал привычки потеть на работе ради полной готовности к любому чиху. Ладно бы новички, что с них возьмешь, но Макс, без пяти моя преемница. Впрочем, раз ей так хочется…

– Знаю. Я у себя, если что – свистите! – хлопнув ее по армированному наплечнику и присвистнув для примера, я проследовал было к себе в кабинет, но отвлекся на очередное утреннее шоу а-ля «ученый нового типа». Настройка на работу прошла успешно, подумалось мне, потому что из научного отдела, от нас через коридор, доносилось: