Безграмотный Автор - Предки

– Компиляция завершена, – напомнила о своём существовании Алиса.

– Загружай, – скомандовал Сашка из-под стола и тут же ловко вернулся на стул рядом с Амирой.

– Смотри, работает, – восторженно произнёс он, не отрывая взгляд от места где только что был. Амире стало как-то не по себе и в какой-то момент она даже забыла зачем сюда пришла.

Из темноты стола показались две красные точки, которые пронзительно разглядывали двух подростков.

– Мога, ко мне, – нарушая повисшую тишину крикнул Сашка.

Красные точки замерли и смотрели теперь только на него. Ещё мгновение и точки сдвинулись в сторону потирающего ладони и очень довольного собой юного программиста. Медленно показались, блестящие в свете ламп, маленькие металлические когти, за ними последовала лапа, вторая и вот уже мордочка мехатроника так сильно похожего на зубатого, увлечённо сканировала взглядом окружающее пространство. Меньше чем за секунду, в электронных нейронах только что созданного сознания, был произведён расчёт траектории прыжка до хозяина и пролетев не меньше трёх метров, Мога нежилась на коленях, поразительно точно копируя повадки кошачьих.

– Ухх, – облегченно произнесла Амира, глядя на расплывшегося в довольной улыбке друга, – ты опять перепрошил Могу?

– Ага, – поглаживая стальную чешую питомца ответил Сашка.

– Я чего пришла то, – опомнившись начала Амира, – завтра же сдавать доклад по истории предков.

В этот момент рука друга, замерла на пузе Моги.

– Аааа… Так вот, что я забыл, – лихо разворачиваясь на стуле к монитору, воскликнул Саша.

Пальцы его словно затанцевали в воздухе, в ответ интерфейс терминала послушно открывал новые окна и закрывал старые, переходил из меню в меню пока пронзительный писк не прервал его симфонию. «Введите код доступа к архиву» гласила надпись на одном из окон монитора. Сашка достал из кармана планшет, открыл несколько файлов, и что-то бормоча себе под нос начал вводить букву за буквой.

– Бум, – сказал он уже вслух, нажимая на очередную кнопку виртуальной клавиатуры и через мгновенье на экране большими буквами появилась надпись «Главный архив станции Восток».

– Кажется кто-то всё-таки овладел магией прорицательства, – подумала про себя Амира и громко произнесла, – вот именно за этим я к тебе и пришла.

– Какая у тебя тема? – уточнил Саша, не на секунду не удивившись причине визита подруги.

– Первое поколение переселенцев, а у тебя?

– У меня свободная тема, – не отрываясь от экрана сказал Саша, и протянул Амире свой планшет, на котором виднелась та же надпись, что и на мониторе.

– Ты гений дружище, – с нескрываемым восторгом чуть ли не запищала Амира, понимая, что юный хакер прямо в этот момент открыл ей доступ к главному архиву, а это было сто раз круче, чем доступ какой-то там библиотеке.

Схватив планшет, довольная Амира крепко обняла друга, щелкнула пальцем по носу Могу и повторила трюк Сани с исчезновением, но увлеченный процессом чтения текста с экрана программист даже не заметил этого, дежурно произнеся фразу: С тебя контрольная по русскому языку.

– Забились! – раздалось из тоннеля.

Несколько ловких движений и файл из архива, с фамилией её прадедушки в названии, уже развернут на весь экран.

– Понеслась, – сказала Амира, плюхаясь на диван, по пути хватая второй планшет для записей, плед если станет холодно и спящего зубатого если станет страшно.

Глаза тинейджера быстро забегали по тексту с заголовком «Стандартный опрос переселенца № 10-24, Соколова Сергея Михайловича, 2002 года рождения», предвкушая историю о героях родной планеты во главе со своим прадедушкой, ну или как минимум он должен быть в первых рядах и вести за собой остатки человечества. Вот только не прошло и минуты, как в планшет полетели совсем не геройские отрывки текста, которые Амира посчитала значимыми для доклада или для себя:

«На официальном канале новостей, не скрывающая слёз ведущая, объявила, что хепи-энда не будет, это конец и нет никаких шансов на спасение. Помню мы все тогда шутили про соль и спички, а уже через пару недель дрались за последнюю гречку в «Самбери», спустя несколько месяцев люди убивали за несколько грамм любой крупы. Всё вокруг исчезало, как по щелчку: растения, социальные сети, электричество, продукты, транспорт, друзья, одно тянуло за собой другое…»

«Фильмы про конец света оказались детсадовской постановкой на утренник. Уже к зиме две тысячи тридцать второго, город был завален трупами. Можно было бежать или ехать в любую сторону света, везде вас ожидал один и тот же страшный музей из разлагающихся тел, а высохшие деревья были его смотрителями…»

«Мне всё казалось невероятно сказочным сном, который настолько затянулся, что тебе уже совершенно не страшно, ты просто проходишь ежедневный квест: поиска еды и места где можно переночевать. Главное правило – избегать людей. Все понимали, если ты до сих пор жив, значит у тебя есть еда. Каждый стал сам за себя…»

«Наверное весной небо потемнело. День стал мало отличаться от ночи. Бесконечные сумерки, двадцать четыре часа в сутки и маленькая белая точка на небе которая когда-то была нашим солнцем. Спустя ещё месяц полил очень странный дождь. Он так и не прекратился до самого отлёта. От него невозможно было спрятаться, он был как туман, гонимый ветром то к земле, то от земли, то параллельно ей. В какой бы угол я не забирался, где бы не нашёл укрытие, всё было отвратительно сырым и холодным. Голод и холод стали моими лучшими друзьями…»

«Я точно помню день когда услышал сирену, она находилась так далеко, что поначалу, я принял её за звон в ушах, который не покидал меня вот уже несколько месяцев. Примерно через час снова гудит, но звук был громче и явно приближался. Открыв окно в очередном доме, который стал моим укрытием, я увидел множество огней от колонны машин ползущей по направлению к городу со стороны Амурского моста. То и дело колонна останавливалась для того, чтобы освободить проезд от брошенных автомобилей и включить сирену. Ну вот и галлюцинации, подумал я тогда, ведь не то что машин, людей я не встречал ещё с прошлой осени…»

«В карантине, было человек тридцать. Всё что осталось от города с населением в двести пятьдесят тысяч. Все смотрели в пол и не разговаривали. Помню, что из динамика рядом с дверью, немного нервно звучала музыка, а ей в такт, моргала светодиодная лампочка на стене. Я подумал тогда: может быть это и есть смерть и не та ли это дверь за которой ждёт страшный суд и раскаяние за совершенные дела? Но за дверью был, доктор, душ и долгая дорога до «Восточного», а там месяц в госпитале и столько же на подготовку к полёту, никаких лотерей и медкомиссий, отправляли всех…»