К. Теймс - Мы умираем навсегда!

Раздался сильный грохот, который, казалось, поднимался из самых недр планеты. Комната снова затряслась. Роудс почувствовал, как его с силой швырнуло через нее, и он врезался в дальнюю стену. Голова следователя ударилась о металлический стол, затем следователь встал, его лицо было в крови.

– Стража! – крикнул он. – Немедленно отведите этого человека обратно в камеру!

Комната содрогнулась в третий раз, с потолка посыпалась штукатурка, а над головой Роудса появилась большая трещина. Сквозь нее он увидел дневной свет – первый дневной свет, который он увидел за три месяца, если верить следователю.

– Охрана! – закричал следователь, его самообладание исчезло.

Роудс знал, что Кедак – планета, подверженная землетрясениям. Все молодые миры были такими, и Кедак был молодым миром. Значит, это было землетрясение?

Комната закачалась, накренилась. Роудс, пошатываясь, поднялся обратно к столу, ухватившись за его край, чтобы не упасть. Под ногами раздался раскатистый, гулкий звук. Вы могли не просто услышать его, вы могли его почувствовать. Он доносился издалека, приближаясь с каждой секундой, как отдаленный грохот тысячи пушек, выпущенных с интервалом в доли секунды.

Дверь открылась, и на пороге появился охранник. Следователь указал на Роудса, выкрикивая что-то, что было полностью поглощено раскатистым, гулким звуком. Охранник что-то прокричал в ответ, не расслышав в шуме, затем направился к Роудсу.

Он так и не добрался до Землянина.

Комната покачнулась. Пол внезапно резко поднялся, а потолок обрушился.

Охранник стоял там с выражением ужаса на лице.

– Не страх смерти, – подумал Роудс в последние несколько секунд.

Кедаки, верившие в метемпсихоз, не боялись смерти. Но удушающий, ослепляющий страх любого человека за долю секунды до личной катастрофы.

Затем, буквально, обрушился потолок.

Охранник медленно повернулся, как будто у него было все время в мире, чтобы вернуться к двери. Он сделал один маленький шаг, и потолок обрушился на него. Это было записано не на одном листе, а по частям, Роудс поймал себя на том, что размышляет с удивительной объективностью, потому что – видите? – охранника сейчас бьют, но меня не трогают....

Охранник упал, и потолок обрушился на него сверху. Роудс увидел голову охранника, очень близко к полу, согнутую под прямым углом к его телу, которое было вытянуто и скрыто осколками штукатурки и камня. Из носа охранника сочилась струйка крови. Его глаза были широко открыты, но глазные яблоки закатились в глазницы.

Следователь закричал, и Роудс едва расслышал этот звук сквозь оглушительный грохот, прежде чем на них обоих обрушились тонны штукатурки и камня.

Он встал.

– Я мертв, подумал он. – Как я могу стоять, если я мертв?

Было тускло, но не совсем темно. Он глубоко вздохнул и поперхнулся штукатурной пылью. Он услышал отдаленный вой сирены и бодрый, деловой звук потрескивающего неподалеку пламени.

Груда каменной кладки покрывала разбитый, потрепанный стол. Автоматически он нащупал за ним. Там кто-то был. Он вспомнил, что они разговаривали.

Он нашел этого человека, кедаки.

– Я что, кедаки? – он задумался. Он не знал. Он ничего не помнил о себе.

Шок, подумал он достаточно разумно. Ты прошел через ад, так что просто успокойся, и все вернется к тебе. Человек за столом был мертв, его череп расплющился сверху и превратился в мякоть. Мужчина, стоявший ближе к двери, тоже был мертв, у него была сломана шея. Он обошел труп и подошел к двери, которая открывалась в комнату. Он открыл ее, но был отброшен назад стеной пламени.

Он захлопнул дверь, но не раньше, чем его брови были обожжены. Он быстро прошел в центр комнаты и почувствовал запах чего-то похожего на запах горящих перьев, прежде чем почувствовал боль. Затем, инстинктивно, он ударил себя руками по голове. Его волосы загорелись. Он закричал от боли, поднял глаза и увидел дым и колеблющуюся яркость пламени, и к тому времени, когда он потушил огонь, он знал, что все его волосы сгорели. Он осторожно ощупал свой скальп. Было больно, но, похоже, никаких волдырей не было. Ожог третьей степени – ему повезло. Только на мгновение, понял он. Потому что огонь все еще был снаружи, и хотя дверь казалась огнестойкой, она не могла сопротивляться вечно.

Он должен был найти какой-то другой способ выбраться отсюда, если не хотел погибнуть в огне.

Он быстро обошел комнату. Другой двери не было. Здесь не было окон. На мгновение его охватила паника, но он все еще мог мыслить объективно.

– Видишь? – сказал он себе. – Ты боишься. Боишься умереть. Итак, ты знаешь, по крайней мере, вот что: ты не кедаки, кем бы ты ни был. Ибо кедаки не боятся смерти, это несомненно.

Вернувшись к двери, он приоткрыл ее. Пламя было ослепительным, ревущим, танцующим. Он закрыл дверь и ощупал ее поверхность. На ощупь она была неприятно горячей. Он подождал несколько мгновений, прислушиваясь к звукам пламени и все еще воющей сирене. Затем он снова коснулся двери. Безошибочно можно было сказать, что становилось все жарче. Он стоял у двери и звал на помощь, а потом рассмеялся. Никто его не услышит. И, конечно, никто не мог пройти через огонь, чтобы спасти его.

Он еще раз прошелся по комнате. Ничего.

Затем что-то зашевелилось над головой. Он поднял глаза, и смех заклокотал в его горле, почти истерический.

Балки, каменная кладка и небо.

Потолок обрушился. Или, по крайней мере, большая его часть. Выход был, и он не искал его, не нашел сначала, потому что не ожидал, что найдет его над головой.

Он прыгнул, упал.

– Что со мной такое? – задумался он. – Это выше моего понимания. Я веду себя как сумасшедший.

Он посмотрел на дверь. Теперь она светилась тускло-красным. Раздался сухой звук горения. Пламя осторожно лизнуло дверь.

– Нужно поторопиться, – подумал он.

Груда каменной кладки, покрывавшая стол, казалась достаточно высокой. Он взобрался на нее, встал там, протянул руки вверх. Низкий, несколько футов. Он посмотрел на дверь: голодное пламя пожирало ее. Он присел, напрягая мышцы, затем прыгнул. Но неплотно уложенная каменная кладка не давала никакой возможности удержаться, и была сдвинута его ногами. В результате его ощупывающие пальцы даже близко не дотянулись до балок над головой.

Он попробовал второй раз, и на этот раз щебень под ногами сдвинулся, и его швырнуло на пол.

– Так не пойдет, сказал он себе. Это вообще никуда не годится. Если ты не уберешься отсюда, и не уберешься быстро – тебя поджарит.

Теперь далекий вой сирены стал ближе. Снаружи что-то громыхнуло, и в следующее мгновение его окатило водой. К этому времени пламя уже проедало себе путь вдоль стены по обе стороны от двери. Они прыгнули к обломкам на полу, нашли там что-то горючее и подожгли. Он начал задыхаться от дыма и пара, когда вода зашипела и закипела на каменной кладке.