Лейтенант Дегре - Спячки с препятствиями

Ich komme schon durch manches Land

avec que la marmotte

Песня Л. Бетховена на стихи И.В. Гёте

Что такое, товарищи, дебют и что такое, товарищи, идея?

«Двенадцать стульев»

Малахитовый письменный прибор с золоченой бронзой украшал полированный стол красного дерева. Опершись о столешницу руками и вытянув вперед ноги, держал «уголок» глава спорткомитета Федерации. Под космодесантной тельняшкой-безрукавкой угадывались мощные грудные мышцы и живот в клеточку. Огромные руки легко держали на весу тяжелое тело.

Рядом на стуле, положив ногу на ногу, сидел советник президента. Лицо, круглые очки и густая волнистая шевелюра делали его удивительно похожим на портрет Троцкого.

Глава спорткомитета, застыв над столешницей, задумчиво заговорил:

– А может, не надо, Андрей Юрьевич? Может, ну её к дьяволу, эту олимпиаду! Жили мы без нее и дальше проживём!

– Надо, Фёдор Маргелыч! Надо! – советник снял и протёр круглые очки, водрузил их на длинный кривой нос, – ты у нас хоть и генерал, а должен понимать! Недаром тебя президент поставил на эту должность, когда почти все наши спортсмены и чиновники от спорта сдриснули за границу в Нью-Лондон и в другие галактики.

Генерал выполнил соскок и прошёлся по кабинету:

– Ну, допустим, я генерал, а не спортивный чиновник, у меня голова кирпичами стукнутая! Так объясни мне, сапогу, на хрена нам их олимпиада? Вот у древних греков, я понимаю. Все виды спорта у них были военно-прикладные, а значит, общественно полезные. А потом началось: культивирование бездельников, самолюбование телом, шоу и развлечения для толпы, ставки и тотализаторы, реклама и большой бизнес, расцвет спортивной химии и фармацевтики, потом расцвет химии для обнаружения запрещенной фармацевтики и гонка химических вооружений! Война допингов и антидопингов. Спорт стал кормушкой бюрократов и чиновников. Слава тебе господи, мы недавно у себя от них избавились! А политика? Все их спортивные федерации – это же средство давления на нас! Господи, как нас ещё недавно там унижали, вспомнить стыдно! А все виды спорта у них? Чуть мы побеждаем, они тут же вводят новые правила! Существа нетрадиционной сексуальной ориентации в плохом смысле, прости господи! Ну ты прикинь: не одного честного соревнования там нет! Вот у нас начиналось: нельзя просто самого сильного человека найти, надо вводить весовые категории. Женщины уступают мужчинам? Надо сделать отдельные соревнования для женщин. Человек с возрастом теряет физические способности? Надо разбить всех на возрастные категории. Инвалид? Устроим тебе паралимпиаду! А если ты просто ни на что не способный, тогда объявляешь себя существом другого, неизвестного пола и – вуаля! Ты чемпион в своей категории среди своего пола! А теперь ещё и расы разные экзотические! А судейство? Тьфу!

Генерал матерно выругался.

– Главное, они переписывают правила на лету! В последнюю войну мы их уделали и продиктовали свои правила, так они нам теперь будут гадить в мелочах и ещё хихикать над нами, что мы просимся в их игры играть!

Советник заговорил увещевающим тоном:

– Ты во многом прав, Фёдор Маргелыч. Мне тоже было непросто, когда половина наших дипломатов, которых посадить не успели, в Нью-Лондон убежала. Меня тоже на дипломата не учили. Пришлось своим умом до много доходить. И понял я такую вещь. Ну победили мы их военным образом. Выиграли, так сказать, войну Ареса. Сейчас мы напрягаем все свои силы в экономической войне. Восстанавливаем порушенное хозяйство, производство, науку. Утверждаемся в межгалактической торговле. Трудно нам. Но без этого никак. Это называется война Афины. Мудрость и здравый смысл заставляет смириться перед нами уже многих в галактике и за её пределами. Но и этого для полной победы недостаточно! Высшая форма войны – война Аполлона – война за души людей и прочих галактических существ. Мы должны убедить всех, что наш образ жизни – самый правильный, самый лучший. Создать привлекательный образ нашей державы. Тут у нас успехи более, чем скромные. Бедно мы живём, трудно. На излишества у нас ни средств, ни времени не хватает. Но вести войну Аполлона мы должны уже сейчас и везде, где только возможно, на любых доступных площадках. Олимпиада для этого – чем не подходящее место?

– Неподходящее! Во враждебном окружении и по чужим правилам придётся играть – победы не видать! Нам бы в танковый биатлон или в авиадартс, тут бы мы их всех уделали. Так кто ж нам даст там в наши игры играть?

– Главный приз для победителя олимпиады – предложить свой вид спорта для следующих соревнований. Нам бы хотя бы раз победить хоть в каких-нибудь их соревнованиях победить, а там, глядишь, и прорвемся на межгалактическую арену, а?

***

Лучшим экспертом и консультантом по межгалактическим видам был Лебедев – директор музея космонавтики имени Кима и Бурана Стругацких из подмосковного Королёва. Ему и поручили подготовить предложения и заявки на участие в межгалактической олимпиаде.

Через несколько дней он в обычном своём коротком коричневом плаще и в мятой шляпе, надвинутой на глаза, задыхаясь от спешки, поднялся в кабинет к главе спорткомитета.

– Ну что, директор, заявки наши ушли? – поднял на него глаза Фёдор Маргелыч.

– Я задержал их. У нас ни единого шанса выиграть на их соревнованиях. Ни в одном виде. Каждая космическая раса хоть в чём-нибудь, да нас превосходит. Они все – узкие специалисты, а мы – люди – универсалы. Во все специализированные виды спорта сейчас играют только профессионалы. А наши профессионалы, кто и оставался до недавнего времени, одни сидят в галактической Думе, а другие уже в Нью-Лондоне.

– Что же нам делать?

– Есть у нас всего один ход. Смотрите, – Лебедев развернул рулон с поясняющими рисунками и диаграммами.

– «Ходы кривые роет подземный умный крот» …– пробормотал генерал, разглядывая рисунки, – а что, тут можем и не проиграть, по крайней мере, совсем уж позорно.

***

– Боец, вставай, трибунал проспишь, – Слава яростно тряс за плечо соседа по кубрику.

– Отстань, Сурок, – сонно отмахнулся тот, – сегодня же воскресенье.

– Ваня, девушки нас заждались. В парке, на набережной и на пляже стаи девушек только и ждут, когда мы с тобой выйдем в город, – умолял Слава и весело запел:

– Сурок, будь ты человеком, дай ещё часок поспать, а!